«Мы-то вам зачем?»

Подъем на вершину Афона

Вся жизнь наша есть великая тайна Божия. Все обстоятельства жизни, как бы ни казались они малы и ничтожны, имеют громадное значение.

Жизнь – это книга. Листы ее – это события нашей жизни – всех, от важных до ничтожных случаев.

В нашей жизни нет ничего, что не имело бы значения, только мы-то часто этого и не понимаем, и лишь просветленные Божественной благодатью умы понимают смысл каждого случая.

Преподобный Варсонофий Оптинский

Отец Борис остановился, постоял, отдышался. Осмотрелся. Он поднимался первым из их маленькой группы по каменисто-грунтовой тропинке, ведущей к вершине Афона. Высота горы небольшая – 2033 метра над уровнем моря, но на Афоне всё имеет несколько иной вид. Иногда люди в прекрасной физической форме не могут подняться на гору, внезапно ощутив беспричинный страх, а точнее – страхования, сильную слабость, огромную усталость, не позволяющую продолжить подъем, в то время как более слабые физически – с молитвой – успешно достигают цели.

Нужно сказать, что на вершину Афона они как раз и не стремились: пару лет назад уже поднимались туда, и в эту поездку, будучи в неважной физической форме, решили такого подъема не совершать. Вышли из скита святой Анны и намеревались через Крест (Ставрос) – такой афонский перекресток, пересечение нескольких афонских троп, расположенный перед подъемом на вершину, – пройти дальше – к друзьям-отшельникам. Но путь всё равно лежал в гору.

Отец Борис оглянулся в ожидании спутников. Отец Мефодий, иеродиакон, невысокий, худой, шел, почти не отставая, в десяти шагах ниже, потряхивая в такт шагов седой головой, а вот Алексей, певчий с клироса с дивным басом, высокий, крупный, несмотря на молодой возраст, отставал сильно.

Отец Борис вздохнул, присел рядом с тропинкой в ожидании друзей. Да, шли они плохо: его самого перед поездкой на Афон угораздило переболеть ангиной, и от болезни он еще не оправился – чувствовал слабость, быстро потел и уставал. Отец Мефодий шел тяжело в силу возраста, ну а подвижность Алексея сильно замедляли его большие габариты.

Отец Борис достал из кармана подрясника платочек (матушка Александра в каждый карман по платку положила), отер пот с лица. Из кармана что-то выпало, поднял: «Сникерс». Это уже от сына, Кузьмы, подарок. Улыбнулся, положил «Сникерс» обратно. Шоколад он и сам предусмотрел заранее и на привалах подкармливал друзей.

Крест на вершине Афона

Про сладости запомнил еще с прошлого приезда сюда, когда грек-иконописец Николай взял его с собой в храм Преображения на вершине Афона. Николай шел легко, с точным расчетом останавливался для привалов, доставал шоколад: «Бензино!»

Отец Борис улыбнулся догнавшим его спутникам, достал плитку горького шоколада, разломил:

– Бензино, отцы!

Алексей дышал тяжело, отец Мефодий сразу сел и закрыл глаза, седая борода повисла жалкими перышками, да и сам он выглядел не лучшим образом.

Снизу раздались веселые голоса, и через несколько минут наших уставших путников догнала большая группа паломников. Шли легко, почти не запыхались. Поздоровались радостно:

– Эвлогите – благословите!

– О Кириос – Бог благословит!

Русские. Во главе – священник, представился: отец Олег. Все молодые, сильные, тренированные. Догнали, сейчас перегонят. Отец Олег метким взглядом окинул их маленькую группу, обратился к отцу Борису как к старшему:

– На вершине увидимся! Мы Литургию служить будем, присоединяйтесь!

– Да мы на вершину не станем подниматься…

– Как так не станете?! Рядом с вершиной побывать да не подняться?!

И пошли дальше – веселые, бодрые.

Келья Панагия

Оставшиеся сидеть друзья переглянулись только, оценили внешний вид друг друга и, не проронив ни слова, встали, медленно двинулись вперед. Не прошли и получаса – за спиной шум: вторая группа паломников догоняет. Такие же молодые, крепкие, бодрые.

– Эвлогите, отцы!

– О Кириос!

Русские, во главе группы тоже священник.

– День сурка, или Возвращение на круги своя… – пробормотал Алексей.

– На вершине встретимся, догоняйте! Мы Литургию хотим послужить, давайте с нами!

После того, как бравой походкой группа удалилась и исчезла за поворотом, отец Борис задумчиво сказал:

– Два раза предлагают – это уже не случайность. Возможно, Сама Пресвятая Богородица желает, чтобы мы поднялись…

Отец Мефодий решительно ответил: «Да, тут уж прямое указание: нужно подняться, помолиться соборно».

Вопросительно посмотрел на спутников. Отец Мефодий решительно ответил:

– Да, тут уж прямое указание: нужно подняться, помолиться соборно.

Паломники у храма Преображения

С большим трудом с молитвой поднялись к Панагии – храму Пресвятой Богородицы недалеко от вершины горы. Две знакомые группы были уже там, располагались, раскладывали припасы для ужина.

Сели втроем голодные в углу; припасы можно и не проверять – пусто. Ничего, с голоду не помрут. Отец Борис достал «Сникерс»:

– Привет от Кузьмы.

Поделили на троих, съели. Вздохнули. Рядом вырос силуэт отца Олега:

– Отцы, окажите честь – потрапезничайте с нами. У нас всего много.

И у них действительно оказалось всего много. Объединились со второй группой, собрали все припасы, разогрели на газовых горелках, помолились, сели все вместе. Получилась такая трапеза любви.

Заговорили о том, как вместе послужат Всенощную, а потом Литургию прямо в Панагии (в храме Преображения на самой вершине шел какой-то ремонт).

Оказалось, что одна группа взяла с собой всё необходимое для службы: просфоры, священные сосуды – всё, кроме антиминса. Без антиминса, конечно, служить нельзя. А вторая группа взяла антиминс, но у них не было священных сосудов.

В храме Преображения Господня

Отец Борис улыбнулся:

– Вот для этого две ваши группы и встретились. Непонятно только, мы-то вам зачем?

И это тут же выяснилось. Оказалось, что, несмотря на многочисленность паломников в группах, певчих не было ни в той, ни в другой. Нашли одного чтеца, который мог читать часы, но петь не умел.

И тогда стало понятно, для чего Господь собрал их всех вместе. Отслужили Всенощную, потом Литургию. Отец Мефодий и Алексей пели как никогда в жизни.

И когда Литургия закончилась и все вышли на воздух – ощутили такой подъем, такое чувство нахлынувшей благодати, что непонятно было: на земле они или на небе. Да и облака, проплывавшие рядом с вершиной, свидетельствовали: небо рядом!