В связи с окончанием 31 декабря 1999 года срока регистрации религиозных объединений, западная пресса вновь начала бурную полемику вокруг российского "Закона о свободе совести", принятого в 1997 году. Напомним, что Закон признает особые заслуги православия в истории и культуре России и разграничивает традиционные и нетрадиционные религии. Одним из примеров этой полемики является статья Джона О'Магони в газете "The Guardian", названная "Новые верующие" ("The New Believers") - по аналогии с "новыми русскими". Статья начинается подробным описанием путешествия автора на остров Валаам и его впечатлений от монастыря.

"По валаамским монахам можно представить себе будущее Православной Церкви. Они, большей частью, молоды, так что их двадцати-тридцати годам плохо соответствуют неухоженные бороды и одежда цвета дегтя. Многие из них попали на Валаам самыми необыкновенными путями.

Брат Даниил был ди-джеем, хорошо известным в московских клубах. Брат Исидор работал актером и нашел Бога при постановке романа Достоевского "Бесы". Валаамский иконописец, в чьем распоряжении теперь находится шкаф, полный яри-медянки, охры и кобальта, а также изысканно-красивых книг, был некогда художником социалистического реализма, чья коллекция включала портреты Ленина и Брежнева; неверующий, он открыл для себя религию благодаря плакату в московском метро.

Все монахи горячо убеждены в религиозном превосходстве, как они говорят, истинного православия: "Если Россия не станет православной нацией, у нее нет надежды выжить, - говорит брат Александр, 23 лет. - Во времена, когда так много антихристианских идеалов, это единственное, что может нас объединить". Брат Кукша, 27 лет, монах с горящими глазами и почти мессианским темпераментом, более чем уверен в исторических преследованиях православных верующих другими конфессиями: "На протяжении всей российской истории мы видели от католиков лишь реки крови, - восклицает он. - Невозможно сосчитать, сколько православных было убито, особенно в Сербии".

Архимандрит Панкратий, вполне доступный наместник Валаамского монастыря, желая смягчить наиболее откровенные высказывания своих монахов, в то же время соглашается с ними в целом и вполне разделяет основные положения "Закона о свободе совести": "Возьмите, к примеру, Грецию, члена Европейского Союза и вполне цивилизованную страну. Православие является в ней государственной религией, и государство помогает ему, поскольку понимает, что чем сильнее Церковь, тем сильнее общество. То же самое можно сказать об Израиле, где иудаизм поддерживается на государственном уровне, несмотря на огромное число христиан и мусульман в стране. Никто не находит это странным. Россия также имеет свою особенную историю и религиозную традицию и нуждается в ее защите".

По иронии судьбы, псевдорелигиозная концепция российской самоидентификации, равно как и православная вера, оказались менее всего подготовленными к современной либерализации и плюрализму. Церковь громче всех забила тревогу, когда после развала Советского Союза страну наводнили различные организации, многие из которых (мормоны, Свидетели Иеговы, адвентисты Седьмого дня, сайентологи) развернули мощную миссионерскую деятельность.

Даже сейчас поход в красно-кирпичный Гуманитарный центр Хаббарда на севере Москвы с его психическими тестами или посещение храма пятидесятников в пригородном Царицыно на юге показывают, насколько экзотическими должны были казаться эти религии десять лет назад. В резком контрасте с торжественным величием Валаама служба пятидесятников проходит в пахнущем потом зале с низким потолком, где группа музыкантов выступает перед пестрой толпой. Разухабистые крики "А-а-ли-лу-йа!" и "Иисус посреди нас!" кажутся особенно нелепыми из-за неловких русских аплодисментов, а звуки, производимые старыми бабусями в очках в состоянии говорения языками, выражают такую суеверно-боязливую тупость, которую я не встречал нигде".

В своей статье Джон О'Магони приводит высказывания различных религиозных и общественных деятелей о Законе 1997 года и ситуации в России. С резкой критикой Закона выступают директор Христианского законодательного центра, епископ пятидесятников Сергей Ряховский ("это на редкость плохо сделанный закон, полный противоречий и неточностей"), журналист Яков Кротов ("закон дает право преследовать религиозные меньшинства"), директор Московского представительства Кестонского института Ларри Узелл ("закон столь расплывчат, а власть столь безвольна"), правозащитник Лев Левинсон, православный священник Георгий Эдельштейн, обвинивший Московскую Патриархию и лично Святейшего Патриарха Алексия в сотрудничестве с КГБ. "Коммунистическая партия создала Церковь по своему подобию", - утверждает отец Георгий.

Завершают статью в "The Guardian" слова архимандрита Панкратия. "Когда мы пришли на Валаам, здесь все было разрушено, - говорит наместник. - Дома разваливались, везде царили хаос и грязь. Однако с Божьей помощью мы начали работать и постепенно, шаг за шагом, пришли к тому, что вы видите сейчас. Возможно, то, что происходит в монастырях, поможет всей России, поможет найти правильный путь. Но не наше дело заниматься решением проблемы, о которой вы говорите. Наше дело - молиться".

Разумеется, концовка безупречна. Спасение России действительно заключается только в молитве. Однако это не значит, что всякое законодательное ограничение деятельности деструктивных организаций должно быть прекращено.