Свой среди чужих

С 2014 года в Екатеринбургской епархии открыт приход для слабослышащих и глухих верующих. Службы совершаются в помещении в четырехэтажном доме на Уралмаше, которое было предоставлено администрацией. Отец Виссарион (Кукушкин), работающий с глухими прихожанами, рассказал «Русской планете», почему жить в мире без звуков сложнее, чем в полной темноте, и как общество может разрушить барьер, отделяющий глухих людей от всех остальных.

Литургия для слабослышащих в храме. Фото: Сергей Савостьянов/ТАСС

— Отец Виссарион, как правило, глухие люди чувствуют себя неуютно среди тех, у кого нет проблем со слухом…

— К сожалению, это так. В России впервые начали заниматься инвалидами по слуху на государственном уровне в конце XIX века, и уже на первом этапе были сделаны серьезные шаги в направлении всесторонней помощи глухим. Большой и значимый вклад в устранение социальных барьеров был сделан священнослужителями и мирянами Православной церкви. В советские годы этот вклад был беспощадно перечеркнут.

Неудивительно, что за 70 лет не было выработано модели, при которой глухие вместе со здоровыми людьми делали бы общее, значимое дело, а не просто ударно работали на фабриках и заводах. Так формировалась дистанция, которую мы сейчас наблюдаем, и глухие люди ее остро ощущают.

Наш храм находится недалеко от промышленного гиганта завода Уралмаш. Исторически так сложилось, что на этом заводе всегда работали сотни глухих людей. И когда я спрашиваю у глухих рабочих — общаются ли они со слышащими коллегами, то выясняется, что нет. В лучшем случае — поиграли вместе в хоккей, попили после игры пива и разошлись. К глухим людям, как и прежде, относятся как к чему-то странному и непонятному. Между их миром и миром всех остальных людей по-прежнему существует даже не граница, а высокая и мощная стена.

Сейчас в нашем обществе эту стену начали медленно, по кирпичику, но разбирать. Однако говорить о том, что все барьеры преодолены, пока еще рано. Понимания, как устроена жизнь глухих людей, почему они ведут себя так, а не иначе, все еще нет. И в том числе на уровне государства.

— Наверное, любой человек приходит в церковь в поисках ответов на вопросы, которые он хотел бы задать Богу. Отличаются ли вопросы глухих людей от тех, что задают обычные люди?

— И да, и нет. Понимаете, когда глухой человек, который никогда не был в церкви, впервые приходит в храм, то в подавляющем большинстве случае он ищет поддержки не в духовных вопросах, а в житейских. Людям нужна помощь, чтобы, к примеру, перевести прием у нотариуса или врача. Ведь сурдопереводчиков очень мало, их не хватает. Поэтому в этой роли нередко выступаем мы, священнослужители. Образование и определенный опыт позволяют нам это делать.

С ситуацией, когда глухой человек, придя в храм, сразу начинает задавать вопросы о духовной жизни, мы встречаемся нечасто. Не покривлю душой, если скажу, что и слышащие люди редко впервые приходят в храм с подобными вопросами. В первую очередь их приводит потребность совершить какие-то религиозные обряды. А глухих — потребность в социальной помощи.

— А задаются ли люди, которые лишены слуха, вопросом, почему это с ним произошло? Ведь все же это некое ограничение возможностей…

– Думаю, что да. Хотя крайне редко его озвучивают. Ведь к нам в храм приходят уже взрослые люди. Они получили образование, работают, состоялись в жизни. У них большой житейский и социальный опыт. Многие из них уже бабушки и дедушки. Они давно привыкли к тому, что они глухие, научились взаимодействовать с миром, свободно общаться друг с другом. Собственную глухоту они воспринимают как данность, и в своем кругу они ущербности не чувствуют. Это ощущение возникает у них, когда они общаются со слышащими людьми.

Есть и другой момент. Далеко не каждый человек может открыто говорить о своих трудностях, переживаниях, сомнениях. А в отношении глухих людей это справедливо вдвойне. Они очень берегут свой внутренний мир и неохотно впускают в него посторонних. Поэтому мы с нашими прихожанами редко, крайне редко обсуждаем подобные темы, чтобы никого не ранить. Обычно мы говорим о вопросах духовных и житейских. Ведь все-таки священник — человек слышащий, и он тоже в некоторой степени «чужой». Чтобы у глухих прихожан возникло искреннее доверие к священнику, нужно время и такт. Только на этих условиях глухой человек откроет ему дверь в свою духовную жизнь.

Отец Виссарион. Фото из личного архива

— Полагаю, есть только один путь инклюзии глухих людей в общество. Для этого слышащие люди должны принять глухоту, понять, с какими-проблемами сталкивается глухой человек, каковы его мировоззрение, менталитет. Без этого ничего не получится. Поэтому мы и стараемся в храме делать хоть что-то, чтобы слышащие прихожане научились с пониманием относиться к глухим.

Слепоглухой американской писательнице и общественному деятелю Хелен Келлер однажды задали вопрос: «От чего бы она избавилась в первую очередь, если бы у нее была такая возможность, — от слепоты или от глухоты?» Она выбрала глухоту.

— Но ведь считается, что более 80% информации об окружающем мире мы получаем с помощью зрения?

— Хелен Келлер объяснила свой выбор так: слепота отделяет человека от вещей. Закройте глаза, войдя в новое помещение, и вы не сможете сориентироваться, где что находится, не сумеете найти нужную вещь. Но глухота еще хуже. Ведь она отделяет человека не от вещей, а от других людей. А жизнь любого человека — это в первую очередь общение. Не имея возможности полноценно общаться с другими людьми, человек не может чувствовать себя счастливым.

— Удается ли в храме разрушить барьеры в общении?

— К счастью, кое-что у нас получается. Два года назад я проводил небольшое анкетирование среди прихожан с различным опытом общения с глухими людьми. Оказалось, что их отношение к ним начало меняться. Когда они видят, как глухие прихожане обсуждает со священником те же вопросы, что важны для них самих, то начинают понимать: глухие — точно такие же люди, как они сами.

Поэтому если мы хотим устранить барьеры, нужно не только учиться понимать глухих людей, но и изучать их язык, интересоваться их культурой, психологией.

Мы, слышащие люди, не хотим учить жестовый язык, чтобы общаться с глухими людьми, поскольку уверены, что это они должны учиться говорить голосом, читать по губам. Мы хотим переделать их под себя, а не понять и принять глухоту. Но пока мы не сделаем шаг навстречу, барьеры не исчезнут.

— Вы верите, что такое время когда-нибудь настанет?

— Возможно, я утопист и живу в своей социальной утопии. Но я вижу, что ситуация по отношению к инвалидам серьезно меняется. В одной близкой мне семье родилась девочка с синдромом Дауна и пороком сердца. И я видел, как в маленьком провинциальном городке в 90-е годы маму с больным ребенком выгоняли из роддома, чтобы не портить показатели смертности. А все окружающие не знали, как спросить у нее о здоровье дочери. Вся тема с инвалидами, и тем более особыми детьми, была неким табу.

А сегодня мы видим такие проекты для людей с синдромом Дауна как «Солнечные дети», «Театр простодушных», различные общественные движения в поддержку людей с ограниченными возможностями. Ситуация уже изменилась. Может, и в отношении к глухим людям пора что-то менять? Может, пришло время перестать воспринимать глухих как глухонемых, не наклеивать на них этот устаревший и уничижительный ярлык? Ведь глухой человек может выразить свои чувства и мысли не только жестами, но и своими книгами, живописью, театральными постановками, спортивными победами, трудовыми достижениями и многими другими способами.