22 июня – день памяти и скорби о тех, кто не вернулся с войны. В их числе были и многие защитники Севастополя, 75-летнюю годовщину освобождения которого мы отмечаем в этом году. Среди них были и представители самой гуманной профессии в мире – медики.
На переднем крае обороны. Г. Севастополь. 1941-1942. Фото Б. Шейнина
30 октября 1941 года началась 250-дневная оборона Севастополя. Его защищала Приморская отдельная армия и части Черноморского флота. Особенность обороны города состояла в том, что Севастопольский укрепленный район был с самого начала отрезан от Большой земли и его снабжение и вывоз раненых осуществлялись либо морем, либо самолетами.
В условиях господства немецкой авиации, а затем и флота это было смертельно опасно.
Вывоз раненых первоначально осуществлялся большими транспортными кораблями – в том числе санитарно-транспортными судами «Сванетия», «Грузия», «Абхазия», «Молдавия», «Крым», «Армения», «Чехов», «Украина», «Белосток» и др., на которых только в ноябре 1941 года эвакуировали 11 тысяч раненых.
Особым значением обладал санитарный теплоход «Армения», который вывез из Одессы и Севастополя на Большую землю более 15 тысяч человек. Последний рейс «Армении» завершился страшной трагедией: 7 ноября 1941 года, едва он отплыл от крымского побережья, его атаковали и потопили фашистские бомбардировщики, несмотря на то, что он имел все признаки госпитального судна. На борту находилось от 5 до 7 тысяч человек. В живых остались лишь единицы.
Санитарный теплоход «Армения»
Когда немцы начинают демонстрировать мировую скорбь по поводу потопления лайнера «Вильгельм Густлофф», на котором действительно было несколько сотен раненых, но он не имел никаких опознавательных знаков санитарного судна и в основном его пассажирами были подводники и эсэсовцы, то пусть вспомнят об «Армении» и о других транспортах с погибшими ранеными красноармейцами и мирными жителями.
Другая особенность Севастопольского оборонительного района – его сравнительно небольшие размеры и малая глубина. Перед третьим штурмом (28 мая – 4 июля 1942 года) она составляла всего 35 километров по фронту и 12 км в глубину. Севастополь без преувеличения стал городом-фронтом: он весь простреливался вражеской артиллерией, и, конечно, его постоянно бомбила фашистская авиация. Самые страшные бомбардировки пришлись на третий штурм – с 28 мая по 7 июня 1942 года, когда Севастополь изо дня в день методично утюжили немецкие юнкерсы. Естественно, это приводило к большим жертвам среди мирного населения и среди бойцов Красной армии и Черноморского флота.
Третья особенность Севастопольской оборонительной операции в том, что периоды относительного затишья сменялись ожесточенными штурмами (65 дней), в которых наши войска несли большие потери убитыми и ранеными. При первом штурме Севастополя (4.11.1941 – 22.11.1941) было ранено 7802 человека[1], при втором (17.12.1941 – 2.01.1942) – 18 007 человек[2], при третьем штурме (28.05.1942 – 04.07.1942) – 22 134 человека[3]. В некоторые дни, как, например, 23 декабря 1941 года, поступало более 2 тысяч раненых (2242 человека).
Для того чтобы понять, какая огромная нагрузка легла на плечи медиков Севастопольского укрепленного района, приведем статистику санитарных потерь Приморской армии по месяцам, начиная с октября 1941 года[4].
| Наименование месяцев | Раненые и контуженные | Обожженные | Обмороженные | Больные | Итого |
| Октябрь 1941 | 3771 | – | – | 410 | 4181 |
| Ноябрь 1941 | 8319 | 38 | 115 | 963 | 9435 |
| Декабрь 1941 | 11373 | 232 | 874 | 1698 | 14177 |
| Январь 1942 | 13238 | 51 | 1138 | 2566 | 16993 |
| Февраль 1942 | 8762 | 49 | 127 | 1454 | 10392 |
| Март 1942 | 7571 | 28 | 41 | 1677 | 9371 |
| Апрель 1942 | 1971 | 26 | 4 | 2232 | 4233 |
| Май 1942 | 2526 | 3 | – | 3096 | 5625 |
| Июнь 1942 | 14186 | – | – | 1397 | 15583 |
Всего санитарные потери Приморской армии за это время – 93 586 человек.
Вся эта нагрузка ложилась на сравнительно небольшой коллектив врачей Приморской армии, состоявший из 332 человек (80% – мужчины, 20% – женщины, в среднем 64% – беспартийные)[5].
И, тем не менее, врачи самоотверженно исполняли свой долг. В целом в строй возвращалось до 72% раненых и до 90% больных. Для иллюстрации приведем статистику движения раненых в батальонах для выздоравливающих Приморской армии с декабря по апрель 1942 года в процентах.
| Характер заболеваний | Выписано в часть | Находится на излечении | Возвращено обратно для лечения |
| Раненые | 68,9% | 22,9% | 8,2% |
| Контуженные | 92,1 | 4,0% | 3,9% |
| Обмороженные | 90% | 4,1% | 5,9% |
| Ожоги | 71,4% | 21,8% | 6,5% |
| Больные | 73, 2% | 9,7% | 17,7 |
| Итого | 74, 2% | 17,0% | 8,8 |
Врачам Приморской армии, несмотря на скученность и тяжелые условия, удалось не допустить эпидемии тифа (44 случая) и справиться с эпидемией малярии (285 случаев)[6].
Для их искусства показательно, что в строй возвращалось до 80% бойцов с таким тяжелым ранением, как ранение в глаз.
Врачи не только лечили раненых – они… занимались наукой. За 250 дней обороны Севастополя было проведено 7 конференций, из них 4 по хирургии, 1 по эпидемиологии. Под руководством главного хирурга Приморской армии В.С. Кофмана был создан сборник «Военная медицина в условиях обороны Одессы и Севастополя», опубликованный в 1943 году в Москве. Но большинство из 29 авторов так и не увидели этого труда. Валентин Соломонович Кофман прозорливо написал:
«Этот сборник – лучший памятник медикам, павшим смертью храбрых при обороне Одессы и Севастополя».
Сам он, несмотря на страшную загруженность, написал в эти страшные дни книгу «Замечания по организации и технике первичной обработки ран в войсковом районе». Во время его глубоких и живых лекций и бесед в госпиталях измученные тяжелой работой врачи преображались, слушали с захватывающим интересом.
«Находите время записывать свои наблюдения, – напоминал он врачам, – обобщайте материал. Это бесконечно важно. Это просьба и приказ».
Извещение о гибели Веры Михайловны Щербиной, медсестры санитарного транспорта «Сванетия» медико-санитарной службы ЧФ. Погибла в море 18.04.1942 г.
В мае 1942 года фашисты вновь перешли в наступление.
Вот как описывает начальник санитарной службы Приморской армии Давид Соколовский состояние раненых и медиков во время третьего штурма Севастополя:
«Перегруженность госпиталей, физическая изнеможенность создавала мучительное, почти невозможное положение, но люди продолжали бороться, а медслужба продолжала вести напряженную работу, стоически перенося все тяготы, связанные с осадой».
Штольни Инкермана
Несмотря на малую возможность маневра, медицинские учреждения переводились подальше от вражеского огня. Часть из них находилась в штольнях Инкермана[7] – всего 2600 коек. Штольни были специально оборудованы для приема раненых, в них можно было проводить операции. На поверхности находилось в общей сложности 3000 коек. Часть раненых (500 коек) разместились в помещениях Георгиевского монастыря.
В конце июня в связи с угрозой захвата Инкермана немцами все раненые из штолен были перебазированы в Круглую бухту и на 35-ю батарею.
Кстати, либеральные борзописцы не упустили случая оклеветать севастопольских медиков, заявив в «Новой газете» (номер от 9.5.2005) о том, что якобы все 3000 раненых были взорваны в Инкерманских штольнях во время отхода немецкого наступления. Как известно, для любителей сенсаций и очернения своей страны нет ни фактов, ни принципов.
А вот что было на самом деле. Вспоминает участница тех событий врач Люсиль Григорьевна Цвангер:
«21 июня 1942 года из Инкерманских штолен мы прибыли в городок на 35-й батарее. Здесь же расположили раненых. Тяжелый немецкий снаряд ударил в домик медсанбата. Из личного состава было убито 52 человека. Погибло много раненых.
Тяжелый немецкий снаряд ударил в домик медсанбата. Из личного состава было убито 52 человека. Погибло много раненых
Когда ударил снаряд, врач Л.М. Домрачева спала после тяжелого дежурства. Осколки попали ей в лицо, руки, ноги. Узнав о случившемся, главный хирург Приморской армии профессор В.С. Кофман отвез ее, находившуюся в шоковом состоянии, в морской госпиталь, а через четыре дня ее эвакуировали. Тяжелораненых перенесли в подвал. Здесь же у медсестры Кононовой родился ребенок. Мать была измучена пережитым и все же сияла от счастья. После обсуждения мальчика назвали Севаславом – в честь города, который мы защищали. Малыш и его мама были отправлены последним самолетом на Большую землю»[8].
Главный хирург Приморской армии В.С. Кофман Следует добавить, какой ценой были спасены маленький Севаслав и его мать. Место им уступил главный хирург Приморской армии В.С. Кофман, который сам подлежал эвакуации. Он отказался и отправил вместо себя Кононову с сыном, а сам остался со своими подчиненными, чтобы разделить их горькую участь. Он был расстрелян фашистами 3 июля 1942 года вместе с врачами и ранеными… Действительно, «нет большей любви, чем кто положит душу свою за други своя».
Существует еще одна ложь относительно того, что будто бы все раненые были брошены на произвол судьбы и не эвакуировались в июне-июле 1942 года из Севастополя. Да, действительно, возможности эвакуации резко сузились после того, как были потоплены санитарные суда «Сванетия», «Грузия», «Абхазия», «Молдавия», «Крым», «Чехов», «Украина» и «Белосток». Эвакуация шла через надводные боевые корабли, такие как «Артем», «Молотов». Затем, когда над Черным морем усилился немецкий воздушный террор, в самом конце июня – начале июля она шла подводными лодками и транспортными самолетами «Дуглас». По признанию начальника медико-санитарной службы Д. Соколовского, эвакуация была весьма нерегулярной. В последние дни обороны Севастополя она шла на катерах и подручных средствах – шхунах, лодках, плотах.
В последние дни обороны Севастополя эвакуация раненых шла на катерах и подручных средствах – шхунах, лодках, плотах
Так было спасено около 2900 раненых. Однако всех спасти не удалось. От 5 до 10 тысяч раненых осталось на мысе Херсонес. Военврач Иван Степанович Ятманов о последних днях пребывания в Севастополе позднее вспоминал так:
«После взрыва 35-й батареи он еще сутки пробыл на Херсонесском мысу, где встретился с врачом батареи Е.В. Казанским, который после взрыва укрылся с ранеными и медицинским составом в глубоких казематах. На рассвете 2 июля Ятманов спустился к морю. На берегу Херсонесского мыса валялись разбитые и обгорелые машины, повозки, искореженные орудия… Рвались снаряды повсюду – противник бил по площади и всюду находил жертвы.
После многих дней жестоких схваток с врагом бойцы и командиры имели утомленный и изнуренный вид. Жаркие знойные дни, постоянная напряженность, большие затраты душевных и физических сил, бессонные ночи, а у раненых, кроме того, еще и потеря крови – все это вызывало обезвоживание организма. Пресную воду негде было достать. Пробовали пить морскую воду, но каждый раз эти попытки заканчивались тошнотой, рвотой, расстройством желудка. Довольствовались ею лишь для полоскания горла, рта и промывали раны. Иван Степанович проделал эксперимент: он набрал в металлическую каску морской воды, растер до порошкообразного состояния две горсти сухой глины, взятой тут же на скале, высыпал в воду, тщательно размешивал в течение 3–5 минут, затем дал воде отстояться, осторожно процедил ее сквозь марлевую салфетку. В результате соленая морская вода превратилась в относительно пресную, ее вполне можно было пить. Это спасло жизни многим бойцам и раненым».
Врачи, до последнего исполнявшие свой долг, были расстреляны занявшими Севастополь немцами
Немцы, взяв Севастополь, не пощадили ни врачей, ни раненых. По некоторым свидетельствам, большинство из 330 врачей, до последнего исполнявших свой долг, и раненых были расстреляны немцами.
Оборона Севастополя – великий урок мужества и самоотвержения и в то же время высочайшего профессионализма советских врачей, которые в нечеловеческих условиях смогли оказать высококвалифицированную помощь бойцам Красной армии и жителям осажденного города и исполнить свой высокий долг, свое служение любви и милосердия в немилосердной той войне. Вечная им память!
Квитанция
Реквизиты для юридических лиц
Реквизиты для переводов из-за границы
Оплата с банковской карты Visa, MasterCard и Maestro
Оплата наличными через кассы и терминалы
Пожертвование через Сбербанк Онл@йн
Яндекс.Деньги
Альфа-клик
MasterPass
Интернет-банк Промсвязьбанка
Войну обычно определяют как пот и кровь, но надо отдавать себе отчёт в глубине смысла каждого из этих слов. На примере госпиталей осаждённого Севастополя немного пояснено одно, страшнейшее из двух.
Плохо когда у бойца нет возможности разбирать где там военные, а где мирные подданные противостоящей державы, но ещё хуже если первые прикрываются вторыми как щитом. Кстати, так немцы и поступили с пассажирами на "Вильгельме Густлоффе". Стало быть, пусть и пеняют теперь сами на себя.
Si vis pacem, para bellum.
Но теперь Вы сами пришли к выводу, что определяющим в годы войны становится МОРАЛЬ. Со стороны немцев было - воплощение в практику теории расового превосходства, с нашей стороны -"идет война народная,священная война.." И нормы права во время войны противоборствующими сторонами трактуются соотносительно своей морали. По нормам немецкого права многотысячные партизанские соединения - преступники. И летчик Девятаев, угнавший самолет прямо из плена - преступник. И т.д. А надо было просто сдаться. А уж сами немцы определили бы: кого - на работы, кого - в печь. Между теми, кто зажег печи в концлагерях, и теми, кто их потушил - диаметральная разница именно в морали.
Для прочих напомню, что практика уничтожения раненых и медперсонала захваченных лазаретов, а не редко и гражданских больниц была в вермахте повсеместной. "Внуки нибелунгов" хотели максимально эффективно использовать ограниченные ресурсы Германии и презирали всякое человеколюбие. Однако из-за этого не исчезло их человеческое естество, точно такое как у нас и у других потомков Адама и Евы. Наверно потому советская армия не получила приказ: "Немцев в плен не брать, а экономия боеприпасов по обстоятельствам!", хотя предателей казнили и через десятки лет после конца войны.
И ставить на одну доску советского врача и, скажем, доктора Менгеле кощунственно, в голове не укладывается - как так можно.
Нынешней молодёжи всё можно. Наш оппонент, судя по орфографии, тоже молод. И не оригинален - пользуется старым приёмом, вроде как осуждает "западных варваров", но тут же по сути оправдывает их зверства и идеологию. Пусть его, вырастет - поймёт.
Конечно, людям более взрослым кажется дикой "презумпция невиновности" в отношении идеологов фашизма или, как в Вашем примере, "докторов" из концлагерей. Менгеле ведь действовал в полной уверенности, что творит благо. И Геббельс был уверен в своей правоте. Которая привела к гибели миллионов.
Si vis pacem, para bellum.
"У всех одинаковое достоинство и нельзя ставить человеку в вину мнение о себе самом как о неком сверх существе..."
Т.е. нельзя ставить Гитлеру в вину то,что он,напав 22 июня 1941 г., стал воплощать теорию рассового превосходства?? Мы ведь сейчас с Вами говорим о периоде Великой Отечественной войны, мотивацию к нападению на СССР.
Понимаете, Ваши рассуждения о ведении боевых действий, неплохое знание теории войны и положений наставлений, регламентирующих ведение боевых действий в СОВРЕМЕННЫХ условиях стали возможны лишь потому, что МЫ ТОГДА ПОБЕДИЛИ. Благодаря чему и живы последующие послевоенные поколения. По их же рассовой теории мы с Вами не имели права на жизнь вообще.
Вот и заскрипела в очередной раз форточка Овертона((( Люди,ЗАЩИЩАВШИЕ свой дом, землю - преступники?! Какое дознание! какое следствие от фашистов, тем более пришедших туда, куда их никто не звал? Что они все делали, что они у нас забыли в сотнях-тысячах км от Германии?! Или не знаете, что они пришли-то завоёвывать Lebensraum im Osten (жизненное пространство на Востоке) для "лучшей" нации. По своей чудовищн теории решавших кто достоин жить, а кто жить не должен.
Они своим нападением на Советский Союз уже сами себя поставили вне всякого закона. И ставить на одну доску советского врача и, скажем, доктора Менгеле кощунственно, в голове не укладывается - как так можно.
Итак, бойцы на переднем крае или во вражеском тылу уничтожают допрошенных языков, если не могут доставлять тех в свой тыл. В тылу тоже не церемонятся с определёнными категориями пленных, например, снайперами, огнемётчиками или "охотниками" на гражданских и раненых. Однако, здесь на лицо дознание и суд, только по простой процедуре. Могут ли в числе больных и врачей находиться военные преступники? Конечно могут, но в захваченном Севастополе немцы просто без разбирательств истребили временно беззащитных. Это и есть знаменитая традиция западных варваров.
В тезисе про то как пили бы баварское есть и еще вопросы. Чтобы пить баварское нужно было сдаться. И из этой же серии совершенно подлая мысль, что если бы сдались, то меньше было бы пролито крови. А чего они тогда наших пленных пивом не поили и вместо этого их в печах сжигали? И отчего они тогда выметали из наших сел и городов все подряд? А с какой стати мы должны были кому бы то ни было сдаваться? Не хотите крови лить так не приходите к нам с оружием. Не лезьте к нам. И вообще, вы нас спросили, нам ваше баварское вообще нравится? Но есть и еще вопрос. А они не хотят нам сдаться? Пельмени гарантируем. Не обманем.
Уважаемые комментаторы, не надо говорить про гуманизм в условиях боевых действий... немцы, по своему обыкновению, их просто расстреляли. Это старое, так и не изменившееся за тысячи лет германское зверство, чего же более то?
Вы вроде как оправдываете немецкие зверства "условиями боевых действий"? А когда они расстреливали детей на глазах у родителей, или пытали маму на глазах малолетнего сына, который от увиденного сошёл с ума? А забор крови у детей в концлагерях, а истерзанные тела молодогвардейцев, а сожжённые деревни Беларуси -- какие тут по-Вашему "условия боевых действий", чтобы ими можно было обосновать это "германское зверство"? "По обыкновению"? Не стыдно?
Т.е. прийду я и покаюсь в убийстве 5000 советских детей - отпустите грех. А скажи я - замочила массово 5000 фашистких отродьев дошкольного возраста и не каюсь (разве может быть грехом это здоровское дело), что скажите?
Во-первых, не "что скажите", а "что скажете". А сказать можно, если Вы приведёте факт, хоть один, массового истребления немецких детей солдатами РККА. Наоборот, известно что на призывы некоторых "общечеловеческих" граждан к поголовной кастрации немцев после войны, чтобы эта нация навсегда исчезла, СССР ответил, что "гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остаётся". Берзарин, комендант советского сектора Берлина - почитайте, может что поймете.
Это и называется - обыкновенный фашизм, как и одноименный фильм М.Ромма. Посмотрите.
Обычный боец постарается сразу уничтожить врага, что бы не было нужды в добивании. Снайпер не редко преднамеренно калечит противника, в надежде пострелять по желающим оказать соратнику помощь. Практика не чинить препону эвакуации вражеских раненых имеет уже стратегический смысл - супостат неэффективно тратит ресурсы, но в Севастополе советские раненые попали в плен и немцы, по своему обыкновению, их просто расстреляли. Это старое, так и не изменившееся за тысячи лет германское зверство, чего же более то?
Был совершен воистину народный подвиг, причем-массовый. Каждый на своем месте делал то, что в обычной жизни нам, нынешним кажется невозможным. Через кровь, через боль, через неимоверные страдания - шли к великому маю 1945 года.
Впечатляет наивность (или глупость, не знаю) нынешним "пили бы баварское" - а с чего это вы решили, что вам кто-то позволил бы пить это баварское?
Светлая-светлая память всем воевавшим в годы войны... Автору - низкий поклон за правдивое отстаивание Памяти о войне. Храни Господи!
Где в этом абзаце деление убийства гражданских лиц на "чистое и нечистое"? И из чего сделан вывод о "духовной катастрофе"? А что без конвенции люди уже не люди? Или отсутствие конвенции позволяет людей убивать? А пакт о ненападении вместо конвенции совсем никак?
Тоже самое произошло в 1942 году под Севастополем. ВВС РККА тогда не было Bell P-39, Як-9Д, Як-9ДД, а изначально обладавший достаточной дальностью Пе-3 так и не стал ночным истребителем. Не было у СССР и сплошного радиолокационного поля и даже надёжной радиосвязи с самолётами. Вот поэтому то люфтваффе и смогло блокировать коммуникации Черноморского флота, со всеми отсюда вытекающими трагическими последствиями.