Европа

Ее тоже захотел Зевс. Захотел не «божественно», а грубо, по-мужицки, но и с выкрутасами. Для одних он превращался в лебедя, в лоно других проливался золотым дождем. Эту он украл, преобразившись в быка. Бесстрашие, как обмолвился Аристотель, рождается или от опыта, или от глупости. Нужно было ей или среди быков вырасти, или быть без мозгов.

В.Серов. Похищение Европы

**

На карте мира она невелика. Даже в своем Объединенном виде. А присмотришься к лоскутикам, из которых она состоит, так даже присвистнешь. Вот Италия, родина изящных искусств, родина всего того, что радует глаз и ухо, а попутно разминает в груди сердце, как мягкую глину.

Вот Испания, некогда первая монархия, избороздившая океаны, и целый материк научившая говорить по-своему.

Вот Англия, якобы тихо сидящая на некотором ото всех отдалении. О! это еще та штучка. Сначала на своем острове она привела к послушанию шотландцев, валлийцев и прочих жителей этой географической коммуналки. Затем показала Испании, где зимуют раки, и сама стала бороздить моря, завоевывать колонии и, попутно, насыщать мир изделиями своих мануфактур.

А это – Франция и Германия, столетиями люто ненавидевшие друг друга, и каждая в отдельности, из зависти, ненавидевшие Англию, то есть Британию, если соблюдать в деталях историческую справедливость. Из недр этих стран появлялись неслыханно успешные, демонически-активные вожди, главной целью жизни которых было – уничтожить соседний остров. Не вышло. Но они знамениты не только этим. Жители одной из них первые в мире прокричали на площадях своих городов лозунг «Свобода, равенство и братство!». При этом они в словах «свобода» и «братство» изящно програссировали «р» и первыми в истории мира устроили резню во имя земного счастья будущих поколений. Жители второй тоже кое-чем отличились, и тоже в мировом масштабе, но нельзя, нельзя погружаться сейчас в историю Европы. Нельзя погружаться даже в тот ее отрезок, который в учебниках назван «новейшим». Она пленительна, эта история. Она засасывает попавшего в нее человека, словно она – трясина, а человек – тот несчастный, который тем быстрее тонет, чем больше дергается.

**

Само слово «история» принадлежит, как будто одной Европе. Душа моя во мне переворачивается при произнесении этих слов, но это лишь вынужденная констатация. Все, что было в истории остального мира, было или преамбулой к истории Европы, или последствием ее. Такой дикий вывод напрашивается сам собой. Очень многие именно в таких категориях и мыслят, но вслух отказываются об этом говорить из политкорректности.

Африка это дикое население плюс огромные ископаемые богатства, не так ли? Индокитай это страшные массы народа, смена правящих династий в застывшем времени и при отсутствии прогресса, правда? Мы с вами кто? Заусеница, обломок, задворок культуры и цивилизации, не вполне чуждый, но и не вполне родной для ее европейского целого? Или я не прав?

Я, конечно, не прав, и сам так не думаю. Думающих так и без меня хватает. Образованные люди, капли сомнения не имеющие в том, что они культурны, на порезанный палец европейца смотрят, как на трагедию большую, чем смертельная эпидемия или землетрясение на другом конце Евразии. «Их», дескать, трагедии исчисляются миллионами страдающих особей, из которых все на одно лицо, а в европейских трагедиях страдает неповторимая личность. Ну не фашизм?

***

Наше мировоззрение евроцентрично, и у этого явления должны быть глубокие корни.

Мало того, у этого явления должно быть и Божие благословение, раз оно обладает такой властью над сердцами и мыслями людей. Ведь не будь этой власти, мы покатом бы лежали от смеха, услыхав что-то вроде «парламент Киргизии». Но нет, не лежим. Подобные слова звучат ежедневно и повсеместно, а никто от смеха не держится за живот. Вместо смеха японцы пекут ко дню Валентина пиццу (пиццу – японцы) в виде сердца, а китайцы, под давлением западных СМИ обеспокоились негуманным отношением к животным на своих зверофермах. И кому есть дело до того, что гуманным отношение к животным быть не может и не должно. Слово «гуманность» происходит от латинского слова «человек», и только к человеку может относиться. Нужно быть животным, чтобы этого не понимать. Но не понимают и не смеются, поскольку все в мире очень серьезно относятся к каждому чиху, раздающемуся с той стороны, куда хитрый бык увез доверчивую девушку.

**

Она была христианской, Европа. На ней исполнилось пророчество Ноя: Иафет вселился в шатры Симовы. Здесь – ключ для понимания европейской истории, и здесь же ключ для предчувствия ее будущего. А будущее это может касаться не ее одной, как бы мало места на карте мира она ни занимала.

Антропологически европеец равен любому из своих собратьев, живущему на каком угодно континенте. Он не умнее, и не храбрее, и не безгрешнее. То, что именно он, а не его собратья, живущие на прочих континентах, преуспел в освоении и подчинении природы своим нуждам – не его заслуга. На его трудах действительно пребывало благословение. Он и сам это чувствовал. Если его нога ступала на палубу корабля, готового к дальнему плаванию, то он говорил, что хочет принести весть о Боге на самые дальние острова. Если он изобретал станок для книгопечатания, то печатал в первую очередь Библию. Если он преуспел в науках, так это в немалой степени оттого, что великие ученые, изучая мир, не забывали молиться Творцу мира. Затем на их место пришли изобретатели и ремесленники, воспользовавшиеся фундаментальными открытиями и переставшие молиться. Но это уже было время обмены первородства на земной успех. С точки зрения истории, это было не так уж давно.

**

Европа перевела Священное Писание обоих заветов на все языки мира. Европа проповедовала всей вселенной вселенскую веру, как могла, как умела. Часто с жестокостью и изуверством, часто без всякой чуткости и уважения к тем, кого пыталась научить. Ее можно было не любить, но презирать ее стало возможно тогда, когда она перестала проповедовать, продолжая, между тем, воевать, но не во имя идеалов, а во имя торговли.

Теперь она тоже проповедует, но уже не цельную книгу, а отдельные цитаты из нее. Иногда, цитаты, понимаемые очень своеобразно. Апостол Павел в восторге назвал одну из целей благовествования: нет мужеского пола, ни женского (Гал. 3, 28) До этих слов сказано о равенстве свободных и рабов, иудеев и язычников, вернее, тех из них, кто во Христа крестился и облекся. Но без всякого внимания к ранее сказанному, именно усеченная цитата воплощается на наших глазах, и древний дух творит новые культурные формы. Мужчину и женщину легче всего перепутать именно в Европе, или там, где ее новейшие идеи хорошо усвоились. Мужчина не хочет больше быть мужчиной в классическом понимании этого слова, равно, как и женщина. Если же мужчина этого захочет, то женщина ему этого уже не позволит. Не позволит из страха оказаться на кухне с оставшимися кирхой и киндером в придачу. Она и себя не позволит склонять к принятию классической модели: мужу глава – Христос, жене глава – муж. Все это уже этап пройденный и безвозвратный. Мужчине можно теперь родить, а женщине, при помощи медицины, стать подобием мужчины. Добавьте сюда гомосексуализм, в силу одной лишь специфической наглости стремящийся стать вездесущим, и вы увидите, что усеченная и неверно истолкованная цитата из послания к Галатам, рискует стать реальностью.

**

Самая страшная из усеченных цитат, это: будет едино стадо… В Евангелии от Иоанна говорится далее, что будет един Пастырь, т. е. Христос. Но усечение библейских цитат тем то и страшно, что новые и жуткие смыслы рождаются от этого усечения. И усечение вначале происходит в жизни, а потом только подыскивается подходящий словесный образ.

Единое стадо будет, даже пренепременно. И это стадо потребует «гуманного» к себе отношения, о чем мы чуть выше обмолвились. Стадность есть качество воспитуемое, и опыт по этой части накоплен.

Я не считаю шуткой и мелочью тот факт, что миллиарды глаз прикованы к телевизорам в дни Олимпиады или предвыборной кампании в США. Гоголь считал, что театр – не безделица, раз несколько сотен душ одновременно в нем плачут или смеются. По мосту солдат даже строем не водят, чтоб от резонанса мост не рухнул. А тут у половины жителей Земли сердца в резонанс биться могут. Одними мостами здесь не отделаешься.

Идет строительство новой Вавилонской башни. Авторы идеи и инженерной разработки – европейцы. Прорабы – американцы, т.е. те же европейцы двести лет спустя. Разнорабочие – все остальные. Это вам не «Котлован», описанный Андреем Платоновым. Это – замок из стекла и бетона, предназначенный для счастья будущих поколений. Он должен быть построен по эскизам Питера Брейгеля. Его уменьшенная модель уже стоит в Страсбурге. Заселяться в него нужно будет под музыку Бетховена на стихи Шиллера. Так что, не хочешь строить – не стой под стрелой. Хочешь брюзжать на стройплощадке, будь готов ответить по всей строгости священных времен приближающегося счастья. Будь готов стать в глазах обнявшихся миллионов врагом рода человеческого.

**

«Каждый принадлежит всем, а все каждому. Все рабы и в рабстве равны. В крайних случаях клевета и убийство, а главное – равенство. Первым делом понижается уровень образования, наук и талантов. Высокий уровень наук и талантов доступен только высшим способностям, не надо высших способностей»

Это кто говорит? Не стенограмма ли это тайного собрания людей, закулисно руководящих мировыми процессами? Нет. Все гораздо проще. Это слова Петра Степановича Верховенского, главного «беса» из романа «Бесы». Одну цитату из Слова Божия он непременно подладил бы под себя. «Да все будут едины». Не так, как в тексте: Я, Отче в Тебе, и Ты во Мне, и они в Нас да будут едины. Нет. Просто – «все едины», и «одно стадо».

**

Европейцы раньше всех устали от метафизики. Еще верят ими крещеные испаноязычные страны, еще вся Америка по воскресеньям посещает молитвенные собрания. Индию не стошнило от древних богов своих, мусульманин пять раз в день произносит Богу хвалу по-арабски. Но Европа устала верить. Не сказать, что она достигла цели и успокоилась. Цель не достигнута, но Европа устала. Устала спорить, воевать, искать, молиться, бодрствовать по ночам. Всем видам духовных подвигов она сказала «хватит!».Она по инерции все еще хочет справедливости, хочет любви и свободы, но уже не из руки Божией. Оттого и любить стали домашних животных больше, чем людей, а свобода стала прикрытием греху и самоволию, превратившись, по сути, в свое отрицание.

***

Верховенский продолжает: «Одно или два поколения разврата теперь необходимо; разврата неслыханного, подленького, когда человек обращается в гадкую трусливую, жестокую, себялюбивую мразь, – вот чего надо»

Вот настоящее искусство управления массами. И ведь удавалось подобные опыты проворачивать в отдельно взятых странах, даже и не раз. Теперь будут идеи насчет планетарного масштаба.

Сценарий тот же, из «Бесов». Сначала сильное смятение, мятежи, страхи, слухи. Кровь обязательно. Потом раздается голос, что есть некто, могущий установить мир и порядок. Но где же он? – вскричат дезорганизованные массы. «Он скрывается», – будет ответ. Это так возбуждает фантазию и щекочет нервы. «Он скрывается. Он стыдлив и не хочет предлагать себя в роли спасителя. Его нужно попросить» Тогда, не воздевая руки к небу, скажут «приди»…

Любопытно, что напрямую касается это одной лишь территории Pax Romanum, старого христианского мира. Но европейские мозги это экспортный товар. В своем не молящемся и не мыслящем о Боге состоянии, со своими представлениями о правах человека, о красоте и истине, они залазят в черепные коробки остальных жителей мира. Как раковые клетки пожирают клетки живые, так европейское мышление вытесняет все остальные виды мышлений. Вытеснит все до капли, и – конец.

В древние времена только еврейский народ мог так могущественно влиять на жизнь всего человечества. Воистину, Иафет вселился в шатры Симовы.