Жизнь продолжается

Грустно, когда из Церкви уходит человек. И даже если ты сделал, что мог, чтобы он не ушёл – всё равно остаётся осадок и подспудное чувство вины.

Обычная была прихожанка, что называется «без закидонов». Работала на рынке, исповедовалась и причащалась периодически… Грехи самые обыкновенные… покаяние искреннее… отношения, как мне казалось, доверительные, добрые… Тем более меня насторожило её неожиданное заявление пару недель назад. Это был воскресный день. Она исповедовалась утром как обычно, причастилась, а вечером… а вечером она вдруг заявила:

Причастие. Фото: А. Поспелов / Православие.Ru

– Чего это вдруг? – удивился я, не находя со своей стороны повода.

– А я сама не знаю. Только я после вашей исповеди причастилась и ничего не почувствовала.

– Ну, простите, если я Вас чем-то огорчил! – сказал я, всё ещё пребывая в недоумении.

И вот вчера она открылась:

– Священники отказываются меня причащать.

– Почему это, кто?

– Да все.

– Минуточку, да кто же вам отказывает. Вы же вот сегодня только причащались.

– Это священник только делает вид, что причащает, а на самом деле – нет. Я ведь чувствую.

– Что вы чувствуете?

– Что не причастилась.

– Так а священники здесь причём?

– А притом, что они не хотят меня причащать.

– Ну ладно… Даже если и так, но вы ведь приобщаетесь Тела и Крови Христовой, а священник, какой бы он ни был, всего лишь преподаёт вам Святые Дары.

– Мне давно говорили, что в Церкви нет правды, а вот теперь я сама вижу. В один храм ходила… потом в другой… а теперь и в вашем тоже… Сначала всё нормально, а потом… Нет правды в Церкви.

– Да как же нет правды, если Сам Христос – Глава Церкви. Что же вы говорите такое?

– Не знаю, надоело мне это всё. Не хочу я ничего…

Я всё пытался её убедить, что дело не в священниках, а в ней самой, но она твердила своё – не причащаюсь, потому, что священники не хотят.

Тогда я ей прямо сказал , что она ложную мысль приняла за истину, что эта мысль больная овладела ей, уводит из храма…

Но она сказала:

– Знаете, надоел мне весь этот цирк, – смахнула с головы епитрахиль и ушла.

Вот так. И я всё думал целый день об этом случае. О том, что вера как раз и испытывается в пустоте и бесчувствии. И если ты хочешь быть со Христом на самом деле, то даже в пустоте и безверии, и в муке и тесноте не должен сдаваться, а искать, искать Христа, пусть даже с болью и слезами, вопреки всему… И никто, я думаю, этой пустоты не избежал. И никто из тех, кто не отступил, остался, продолжил искать и просить… никто из них не посрамился. Никто! Я в это больше чем верю! Но и никто этой пустоты и скуки, и неверия мучительного не избежал, потому, что – так сатана искушает человека и «надобно прийти соблазнам». Только надо же и готовым к ним быть, а не искать одной «приятности чувств», и в случае отсутствия оных – всё бросать и уходить… в пустоту.

Через сутки, вечером пришёл на исповедь мужичок. Обычный, седой уже… сокрушенный, умудрённый жизнью. Впервые пришёл, но, видно, не мимоходом. Долго он зрел. И в Лавру ездил Киево-Печерскую… и в Троице-Сергееву… и молиться, вот, стал по утрам… Отче наш читать… и Евангелие… и постится неделю… «Просто, вот как-то душа попросилась…» И я вдруг увидел, что та самая Правда, которую перестала видеть наша вчерашняя прихожанка – эта Правда живёт в мужичке и действует, и впервые на склоне лет привела его к Таинству Исповеди, а завтра, Бог даст, и к Причастию приведёт. А, стало быть… жизнь продолжается!

И ещё я понял, что вера – это ничто иное, как наше, личное и ничем не принуждаемое желание. Высшее проявление свободы! И если ты действительно хочешь быть со Христом, то ничто тебе не может в том помешать. Ничто! Впрочем, об этом ведь ещё Апостол Павел говорил: «ни скорбь, ни теснота, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем».