Нищие духом

«Блаженны нищие духом». Ложность или неточность толкования этой заповеди и в самом деле способна обратиться и «безумием», и «соблазном». Для людей, далеких от Церкви, слова о «нищих духом» звучат скандально: если христианство – религия слабых и убогих, а я не таков, значит, правильно, что я не христианин. Внутри церковной общины ложно понятый идеал духовной нищеты время от времени вызывает безумие в виде так называемой «концепции спасения через грех»: не согрешишь – не покаешься; не покаешься – не спасешься; следовательно, не согрешишь – не спасешься.

Между тем, уже простой философский анализ понятия духовной нищеты оказывается вполне достаточным для его ясного определения. Этот анализ состоит в различении нищеты и бедности: бедный – это тот, кто не имеет лишнего; нищий – тот, у кого нет даже необходимого. Нищий не в состоянии покрыть и неотменимые «нулевые» потребности – в питье, пище, лекарствах, защите от непогоды. Бедный живет скромно, но покойно – нищий беспокойно и нескромно умирает. Именно поэтому его имя – жажда, его бытие – борьба и молитва. Инстинкт самосохранения угасающей жизни действует помимо воли, преодолевает иннертность, ленность и сопротивление личного достоинства, заставляя искать необходимое – то, чем можно восполнить роковую недостаточность быта, а в случае духовной нищеты – ущербность бытия.

Нищим в этом смысле может назвать себя и банкир, обнаруживший, что его расходы неумолимо превысили доходы во время кризиса. Жаждущим может оказаться и великий художник, убедившийся в том, что его полотна не запечатлели и десятой доли его вдохновения.

Духовная нищета – это присутствие в структурах человеческого бытия некоторого незаполненного сосуда: такова женщина, еще не ставшая женой и матерью; таков праведник, обнаруживший в своем житии не наполненный любовью закон; таков спартанец из числа трехсот, отправленный в Спарту с донесением от царя Леонида и потому упустивший возможность героически погибнуть в блистательной и трагичной битве при Фермопилах...

Древнегреческий философ Аристотель утверждал, что «природа не терпит пустоты» и стремится ее заполнить. Принято полагать, что под «нищими духом» подразумеваются слабые. Но духовная нищета на языке динамики – это, наоборот, потенция, или сила, то есть причина всякого движения.

Во-первых, это сила, производящая культурообразующее движение. Ни духовно бедные архангельские рыбаки-односельчане, ни духовно богатые дворянские дети Москвы не поняли Ломоносова, пешком пришедшего из Архангельска в столицу, в Славяно-греко-латинскую академию. Никому из них, самодостаточных и статичных, не суждено было вдохновенно дерзать в науке и основывать первый русский университет. Понять ту страсть к познанию, которая двигала первым русским академиком до самой смерти, может лишь тот, кто и сам стоял перед величием Истины, ощущая собственную ущербность и нищету.

Во-вторых, это сила, инициирующая движение к Богу. Нищий духом, о котором говорит Евангелие, – это человек, чья духовная жажда не утоляется ничем земным – ни трагедией театра, ни духом музыки. Духовная нищета – это потребность, перед которой пасует и рационализирующая сложность науки, и художественная фантазия литературы, и даже утешающая мудрость философии. По неисчерпаемости собственной духовной жажды человек догадывается о том, что он микрокосм, то есть образ Того, Кого «и небеса не могут вместить». Неисчерпаемость жажды ничем земным заставляет искать небесного и достигать горних сфер. Это тонко подмечено Пушкиным в стихотворении пророк:

Духовной жаждою томим,

В пустыне мрачной я влачился,

И шестикрылый серафим

На перепутье мне явился...

«Духовная жажда» – выражение нищеты – становится непременным условием «явления серафима». И усердно молящийся может замирать в недоумении: почему молитвы не исполняются? Неужели Всеблагой и Всемогущий Бог не хочет или не может дать просимое? Но затруднение возникает не у дарителя, а у просителя: дар есть, он предложен, но человеку оказывается не в чем его унести. Поэтому действительно «блаженны» те, у кого есть ничем не заполненный сосуд – они и в самом деле могут «горы передвигать». Таким образом, духовная нищета оказывается самой сутью веры.

Сторонникам «спасения через грех» стоит отметить, что молитва евангельского мытаря исполнилась не потому, что он «угодил» Богу своими грехами, но потому, что он собственную духовную бедность смог пережить как нищету. Духовное же богатство фарисея переполнило его, создало иллюзию личной онтологической завершенности и полноты, лишив возможности совершить чудо молитвой.

Врачи указывают на хороший аппетит как на один из основных признаков здоровья. Утрата способности жаждать оказывается внешним отражением патологии – так духовно болен фарисей с переполняющим его чувством сытости. Сотворив человеческую душу по образу Своему, Бог создал бытие, комплементарное только Себе, могущее быть до конца наполненным только божественной Бесконечностью и Полнотой. Потому, оторванный от Создателя человек, способный наполняться до сытости зрелищами, театром, литературой, искусствами, наукой или пустыми развлечениями, изменяет собственной природе. Он фальшив, болен, неправилен.

Духовную нищету было бы неправильно отождествлять с личной слабостью характера, а ее носителей – с маргиналами. Вне зависимости от количества талантов и добродетели, богатства и социального успеха, нищие духом – это всего лишь подлинные люди, способные ощущать свою несамодостаточность перед лицом божественного совершенства. Эта нищета выражается в силе жажды, с которой душа ищет упокоения в своем Создателе, до поры утешаясь творением культуры, словно великой Песней о Потерянном Рае.