Крёстный

Рассказ

Крещение. Фото: А.Мякишев / Expo.Pravoslavie.Ru
Крещение. Фото: А.Мякишев / Expo.Pravoslavie.Ru
Раньше в деревнях детская смертность зашкаливала, и потому зачастую спешили окрестить младенца как можно скорее, а то, не дай Бог, уйдет некрещеным. Вот и меня, хоть я и родился в городских условиях, бабушка Клава понесла совершать первое в жизни человека таинство, когда мне исполнилось всего две недели. Крёстной матерью стала ближайшая подруга моей мамы Тамара Васильевна Кондейкина, а крёстным – мой родной дядя – мамин брат Александр Тимофеевич. Как мне позднее рассказывали, во время крещения я проявлял невозмутимое спокойствие, не рыдал и не дрыгался, в отличие от множества иных подобных мне молодцов, но, когда священник погружал меня в воду, я каким-то волевым броском умудрился цапнуть его за нос. Прощаясь со мной, батюшка заметил:

– Чадо благоразумное, но опрометчивое.

Возможно, это и есть кратчайшая формула моего характера.

Мой дядя Саша уже тогда служил в органах госбезопасности, но ничуть не побоялся крестить меня, даже рассказал об этом одному из своих сослуживцев и вскоре был вызван на ковер к начальнику. Начальник относился к нему хорошо и потому просто спросил:

– Ты что, сбрендил? Лучшего ничего не мог придумать?

– А что? – невозмутимо пожал плечами мой дядя Саша. – Крестить положено. Я, например, крещёный. А вы разве нет?

Начальник хмыкнул, помялся немного и сказал:

– Да хоть обкрестись, только не болтай об этом никому впредь!

Кстати, мне и имя дали в честь дяди Саши. Поначалу мама хотела назвать меня Юрой, как моего отца. Вот был бы я тогда Юрьюрич!.. Некое излишне юркое сочетание имени и отчества. Но, к счастью, увидев меня в первый раз, мама решительно отвергла возмутительную двойную юркость:

– Да нет, какой же он Юра! Типичный Саша.

Скорее всего это потому, что я напомнил ей не мужа, а брата, с которым она росла не разлей вода. Да и всю жизнь они оставались дружны. Старший их брат Федор Тимофеевич родился в 1923 году, Александр Тимофеевич – в 1929-м, а моя мама – в 1931-м.

Они еще успели вместе походить в деревенскую школу, расположенную в 5 километрах от села Высоцкого, где жили с родителями. Дорога до школы лежала через реку Вязьму, и зимой лед давал возможность немного сократить путь – не тащиться до моста. Однако весной дядя Саша провалился, и моя мама его вытаскивала. Самого-то вытащила, а валенок принял решение стать удобным жилищем для раков. Эти панцирные обитали в Вязьме в огромных количествах. Так дядя Саша и явился в школу в одном валенке, мокрый, продрогший, а потом еще и обратно 5 верст шагал. Увидев его одновалечность, отец, то бишь мой дедушка Тимоша, рассвирепел:

– А кому я говорил больше не ходить по льду? Март месяц. Пес ты рыцарь после этого. Тащи ремень, Сашка!

А моя мама взяла вину на себя:

– Он и хотел через мост, а это я его уговорила по льду.

И разделила с братом угощенье отцова ремешка. Дядя Саша потом мне часто об этом рассказывал:

– Вот какая твоя мамка-то.

Когда мне исполнился год, крёстный ездил далеко на северо-восток, на Колыму. На вопрос «зачем?» он, естественно, отвечал:

– Колымить.

Но важно не это, а то, что с Колымы он привез настоящего живого медвежонка! Мы тогда жили все вместе в одной комнате, в метростроевском бараке: бабушка с дедушкой, мама, я, дядя Саша со своей женой тетей Светой и их сын Андрюша, на семь лет меня старше. А тут еще один жилец появился –

Кто еще может похвастаться, что рос вместе с медведем? А я могу. Правда, это совместное произрастание оказалось недолгим. Мишутка рос в несколько ином направлении мыслей и вскоре стал кусаться. Сначала ему не понравилось, как с ним сюсюкает соседка, и привел четкое доказательство, что он отнюдь не «холесенький» и не «сляденький». Потом хватанул Андрея. Потом самого дядю Сашу. И, увы, не дожидаясь роста числа жертв, его свезли в зоопарк.

Зато потом мы ходили смотреть на него в клетке с надписью «Бурый медведь». Мы звали его:

– Мишутка, Мишутка!

Угощали сахарком. И нам казалось, что он нас помнит и узнаёт. Хотя, скорее всего, тварь это была неблагодарная.

Поскольку я рос без отца, дядя Саша во многом мне его заменял. Быть крёстным он по-прежнему не боялся, говорил мне:

– Зови меня крёстненьким.

Я так и звал его. По религиозным понятиям настоящим крёстным его никак нельзя аттестовать, он о Православии не знал почти ничего и не мог обогатить меня нужными знаниями. Но Александр Тимофеевич жил по хорошим человеческим понятиям, а они и есть христианские.

Заботясь о племяннике, крёстный приносил мне подарки. В детстве я часто простужался и, разболеваясь, всегда знал, что дядя Саша обязательно раздобудет мне что-нибудь вкусненькое, например мою любимую ветчину, такую, которую можно достать только в УпДК, где он и работал. Поначалу я думал, что там какой-то упадок, но не в смысле деградации, а в смысле, что там нечто с небес упадает, успевай только ловить. Потом мама объяснила мне, что УпДК – это Управление дипломатическим корпусом при Министерстве иностранных дел СССР. Крёстный служил там в разное время на разных должностях, но вообще-то он был кагебешник, следил за иностранцами и докладывал об их действиях. Долгое время крутил баранку в качестве личного шофера у представителя французской фирмы «Рено» и, как положено, докладывал начальству обо всех передвижениях своего мсье Бернара, но тому это никак не вредило, поскольку он не шпионил, а просто работал у нас в стране.

По утрам дядя Саша вставал пораньше, ехал в свой гараж и прежде, чем отправиться к мсье Бернару, заезжал за мной на великолепных иномарках, чтобы отвезти в школу меня и моих друзей – Нефёдика и Галкина. Для нас это, конечно, было особым шиком – с небрежным видом выкатиться из чрева «Рено» или «Вольво», но чаще всего из роскошного чудовища, которое называлось «Форд Таунус» и имело ярко-красное тело и черную крышу.

– У Сашки дядя в дипкорпусе работает… Везет дуракам!

Многие законы человеческого общежития я впервые познал с помощью своего крёстного. Вот один пример. Каждое лето мы отправлялись в деревню: я, бабушка, дедушка и Андрюша. Там мы жили в просторном доме двоюродного племянника моей бабушки – дяди Миши Петрова, егеря в охотохозяйстве. И каждое лето собиралась веселая ватага: помимо нас с Андреем, дяди Мишины Слава, Валера и Юра да еще их двоюродный брат Колька. Так вот, в детстве я больше всего на свете любил яйца. В любом их состоянии – вкрутую, в мешочек и сырые. И моя бабушка Клавдия Федоровна, зная сие пагубное пристрастие, тайком от остальной ребятни подкармливала меня свежими сырыми яйцами. Вставая всегда раньше всех, она первым делом отправлялась в курятник, приносила только что изготовленную несушками продукцию и пару экземпляров заныкивала для меня. Потом улучала момент и затаскивала меня куда-нибудь в укромный уголок:

– На-ка, унущек, скушай-ка иищко. У городе-то таких не поешь.

Однажды крёстный выследил нас и нагрянул с облавой в тот самый миг, когда я совершал преступное и оттого еще более сладостное высасывание желтка. Первым делом я познакомился с силой его затрещины. Потом состоялся короткий товарищеский суд над бабушкой:

– А от тебя, мама, я такого, прости, не ожидал. Тебе стыдно должно быть воспитывать из внука морального урода.

Бабушке стало стыдно:

– Да иди ты! Учить меня уздумал!

Но дядя Саша продолжил расправу:

– Следуй за мной!

Он взял меня за ухо и повел в еще более укромное место. Я едва не писнул в штаны, ожидая избиения. Мне не столько страшными казались побои, сколько то, что их произведет мой любимый крёстненький.

Но он присел передо мной на корточки и внимательно посмотрел глаза в глаза. Потом произнес:

– Пойми, дурачок, я в значительной мере отвечаю за то, каким человеком ты станешь. Отвратительно начинать свою жизнь с того, чтобы украдкой жрать яйца, принадлежащие всем поровну. Ты понял меня?

Я всхлипнул:

– Понял.

И почему-то виновато улыбнулся. Левая половина лица у меня пламенела после встречи с дядисашиной десницей. Он сказал:

– Прости, что пришлось тебя ударить. Так ты лучше запомнишь. Только не говори, что бабушка тебя заставляла жрать эти яйца.

Я чуть не разрыдался:

– Да ты чо, крёстненький! Нет, я сам ее просил!

– Ну ладно, замнем это дело.

Он обнял меня и отпустил, легонько шлепнув по тому самому месту, в которое недавно его самого откомандировала бабушка.

Крёстный одинаково был строг и со мной, и со своим сыном. Однажды мы там, в деревне, играли в футбол. Изваяли настоящее футбольное поле с разметкой как полагается, сколотили ворота. Целый день трудились. Уж не терпелось начать игру. А тут еще стадо коров во что бы то ни стало решило пройти именно через наш стадион. Пришлось несколько свежеиспеченных говяжьих блинов убирать. Наконец начался матч. Андрюша поставил меня в наших воротах, и я очень быстро пропустил целых пять банок. Не дожидаясь шестой плюхи, мой брательник удалил меня с поля:

– Пошел отсюда!.. – и он добавил непечатное слово.

Я, обиженный больше даже на себя, чем на него, отправился в дом. При виде меня крёстный спросил:

– А ты почему не играешь в футбол?

– Потому что я… – произнес я примененный ко мне Андреем эпитет, не подозревая, что слово нецензурное. Мне оно казалось вполне основательным и заслуженным. Пропустил три гола – просто дурак. Пропустил пять – переходишь в иную степень дурости.

– А кто тебя так назвал?

– Андрей. Я пять голов про…

Но не успел я договорить, как дядя Саша уже помчался к Андрею…

Благодаря крёстному я почти никогда не чувствовал, что у меня нет отца, а Андрюшу считал не двоюродным, а родным братом.

По-настоящему я понял, что за удивительный человек мой крёстный, когда умер его отец – мой дедушка Тимоша. В те времена Александр Тимофеевич и его жена Светлана Васильевна второй или даже третий год работали в ГДР. Андрей, уже семнадцатилетний, жил в Москве под присмотром моей мамы, учился в техникуме. И вот, находясь в городе Кёнигс-Вустерхаузене, дядя Саша узнал о смерти своего отца и тотчас к начальству:

– Прошу предоставить краткосрочный отпуск.

А начальство ни в какую:

– Что, там у вас в родне некому похоронить? Сейчас никак нельзя.

– А я говорю: должен ехать!

– Ишь ты какой! Пиши заявление и увольняйся, если так.

И он взял да и уволился. Бросил завидную работу в земле Бранденбург, собрал всё нажитое там имущество и вместе с женой прикатил в Москву, успев как раз к самым похоронам.

На кладбище он мне сказал:

– Теперь я в первом ряду обороны, а ты во втором.

– Как это?

– Ну, дед был в первом, теперь его не стало, я перехожу из второго в первый, а ты из третьего во второй. Понятно теперь?

Во время поминок меня дико смущал пакет с индейцами. Я сидел за столом на диване, а этот пакет, привезенный мне в подарок дядей Сашей, лежал у меня в тылу и грыз мне спину. Индейцы были из твердой резины, превосходно раскрашенные, в разных позах: прицелившийся из лука, с колена стреляющий из винчестера, ползущий с ножом в руке, скачущий на лошади, швыряющий томагавк, трясущий копье, сидящий с трубкой у костра и, конечно же, вождь в полном своем великолепном оперении… Словом, они не могли терпеть, пока окончится печальная церемония, шуршали целлофановой коробкой, в которой изволили приехать к нам в СССР, и в итоге оказались у меня под ягодицами. Один из них, по пояс обнаженный и с винчестером, проник мне тайком в руку, и я украдкой мог его разглядывать, пока мама не шикнула на меня:

– Побойся Бога!

Я виновато оглядел собравшихся за столом. И вдруг увидел глаза моего крёстного. Полные тепла.

– Да ладно тебе, Нин, – сказал он моей маме. – Отца всё равно не вернешь. А парню индейцы…

За то, что он написал заявление и уехал из ГДР хоронить своего отца, Александра Тимофеевича уволили из органов. И два года он работал в нашем ЖЭКе – столярничал и слесарничал. При этом ничуть не огорчался и даже напротив:

– Давно мечтал! Надоело это УпДК.

Впрочем, через два года Комитету государственной безопасности снова потребовались надежные и проверенные кадры. Моего крёстного пригласили вернуться. Сказали:

– Толковый ты мужик, такие на дороге не валяются. К тому же, наверное, одумался.

Куда тут денешься? Он вернулся. Однажды его даже поставили комендантом какой-то американской выставки, проходившей на ВДНХ, а в награду за хорошую работу выдали ценный подарок – ящик красивых полиэтиленовых пакетов с видами Нью-Йорка и Далласа.

Выпивку Александр Тимофеевич считал неотъемлемой частью повседневной жизни, но никто и никогда не видел его пьяным. Во время застолий, почувствовав, что принял лишнее, он просто находил, где прилечь, засыпал на 15–20 минут и вставал как огурчик. Настоящий разведчик. Соседка по даче однажды придумала, будто видела, как он валялся в лесу пьяный, а по нему лягушки скакали.

– Мой Саша? Да ни в жись! – мгновенно встала на защиту своего сына моя бабушка. – Он ведро может выпить, уздремнёть малость и встаёть как новенький. А ты сама-то рюмку опрокинешь, и по тебе уже каракадилы ползають.

Легендарная разведческая способность пить много и не пьянеть погубила дядю Сашу, когда в середине 1980-х скончалась его жена, которую он очень любил. Любовь свою он раньше никак особо не проявлял. Я не помню, чтобы он называл Светлану Васильевну зайчиком, пусенькой, звездочкой или хотя бы просто Светочкой, Светиком, Светланочкой. Исключительно Светкой. И даже мало того – ввиду особой полноты супруги нередко употреблял довольно обидное:

– А где тётя Слон?

Но когда жены не стало, он так загоревал, что принялся глушить тоску горючими веществами. Уехал на дачу с несколькими ящиками водки и неделю пил без продыху. Зная, сколько Александр Тимофеевич мог выпить, не пьянея, можно только с ужасом догадываться, в каких количествах он поглощал целебное снадобье, чтобы оно его проняло. Кончилось тем, что утром, проснувшись, он увидел в углу комнаты отнюдь не индейцев из твердой резины и превосходно раскрашенных, а такого же размера чертиков – зеленых, резвых, юрких. Что они делали? Разумеется, бесновались. Строили ему рожи, огорчали похабными жестами, а главное – пищали и чирикали, как воробьи.

Всё это он потом мне откровенно рассказывал, когда спустя год к нему вернулся дар речи:

– И представляешь, Санька, что же я тогда сделал? Я взял веник, совок, сгреб эту нечисть и отнес в кучу компоста. Выкинул, вернулся, налил себе стакан, собрался опрокинуть… И тут у меня лоб покрылся вот таким слоем пота. «Стоп, Саша! – сказал я себе. – Ты кого сейчас в компост выбросил? Примите наши поздравления, Александр Тимофеевич, вы допились до чертиков!» А еще говорят: их нету. Попей с мое – и увидишь. Теперь я точно знаю, Санька, что они есть. А значит, и Бог есть. И надо от них к Нему стремиться, вот что я тебе скажу, крестничек мой!

Испугавшись такой встречи с нечистью, дядя Саша сел за руль и поехал с дачи в Москву. Очнулся он внезапно и увидел, что едет по встречной полосе. Затормозил, съехал на обочину, и тут его арестовал инсульт.

В первое время после больницы дядя Саша не мог говорить, а на все вопросы плакал, виновато улыбаясь и моргая. Слезы текут, а он улыбается, будто ребенок, которого застукали, как он пьет сырое яйцо, принадлежащее всему коллективу.

За восстановление дяди Саши взялась тетя Зоя. Она жила в соседнем доме и давно мечтала о таком муже. Внешне Зоя Ивановна очень напоминала Светлану Васильевну, только несколько поменьше в размерах, и если ту называли «тетя Слон», то эту можно было назвать «тетя Слоник».

Хорошая, добрая женщина, она и впрямь всю себя положила на алтарь возрождения моего крёстного. Андрей жил с семьей на другом конце Москвы, я какое-то время ухаживал за дядей Сашей, но он явно нуждался в крепкой женской руке тети Зои. Она обменяла свою однокомнатную и его однокомнатную тоже на однокомнатную, чуть побольше, но с огромной доплатой, которую следовало рассчитать до конца жизни. Оформив брачный союз, Зоя Ивановна охватила весь массив знаний о том, как поднимают на ноги человека после тяжкого инсульта. И уже через год дядя Саша стал разговаривать и не плакать, а еще через два ходить вполне самостоятельно.

Я часто навещал его. Тем более что жили они с тетей Зоей прямо рядом с храмом Рождества Христова в селе Измайлове – том самом, в котором давным-давно дядя Саша стал моим крёстным, а я цапнул за нос добродушного измайловского попа, изрекшего точную формулу химического состава моего характера.

Зоя Ивановна обожала изобретать напитки собственного производства на основе спиртов. У нее были и приторно-сладкие, и такие, от которых скула сама собою уходила с запада на восток, а изредка получались и даже вполне приемлемые. Когда я приходил, она потчевала меня своими шедеврами. Бедный дядя Саша вынужден был на это смотреть. Да еще время от времени укалываться о строгое тетизоино:

– Тебе, Сашочек, этого нельзя. Нельзя, миленький мой. Нельзя, голубчик, хоть ты тресни.

И он сидел, асфальтируясь, то бишь покрываясь, всё более серым налетом, покуда Зоя Ивановна не отлучалась по нужде или чтобы вытащить с балкона белого кота с отвратительным характером. В эти звездные мгновения я стремительно наливал ему стаканчик, и он столь же стремительно выпивал. А то успевали и два взять. Асфальт мгновенно спадал, лицо у крёстного становилось румяным и счастливым, а вернувшаяся Зоя Ивановна радовалась:

– Видишь, Сашочек, как ты разрумянился! Это на тебя болюсы хуато такое оказывают воздействие. Кому что, как говорится. А нам с твоим крестничком Сам Бог велел. Давай, Сашунчик, наливай.

Она так и разделяла нас: он – Сашочек, а я – Сашунчик.

– Ну как, Сашунчик, тебе моя полынная? Хороша? То-то же, не у Пронькиных. А Сашочку нельзя. Ни в коем случае нельзя. Даже вот столечко выпьет, и ему смерть мгновенная. Не я придумала. Врачи говорят.

И так под неусыпным присмотром Зои Ивановны мой крёстный прожил между первым и вторым инсультом целых пятнадцать лет. Несколько раз за эти годы она водила его в храм Рождества Христова.

– Да как исповедовался?.. – задумывался дядя Саша над моим вопросом. – Грешен? Грешен. Грешен? Грешен. Вот и всё. А я и не возражаю, что грешен. Что ж возражать, если грешен. Хотя какой на мне такой грех, ума не приложу. Жил, людям зла не делал. Но исповедь, как говорится, есть исповедь. Пришел, так не увиливай. Потом причащался. Вот бы тогда в органах узнали, что я причащаюсь. Етись ты конем! Смешно и представить. А помнишь, Санька, как ты попа за нос цапнул? Это еще что! Мой Андрюха попа и вовсе струей окатил. Тот очень сердился. А на тебя нет.

Тема работы в органах печалила дядю Сашу:

– Отдыха не знал. А какова теперь благодарность? Эти копейки? Лучше бы я всю жизнь столяром работал, плотником, слесарем. А еще лучше в деревне…

Когда крёстного взял под арест второй инсульт, он уже не оправился, несколько дней был без сознания, никого не узнавал и только звал какую-то Любу.

– Сашунчик, не знаешь, где эту Любу разыскать? – спрашивала Зоя Ивановна. – Чудно, ей-Богу! Я у него Зоя. Та жена была Света. А он ни меня, ни ее не зовет, а только: «Люба! Где Люба? Позовите Любу!» Я бы ему ее привела, лишь бы только Сашочек мой выздоровел.

Я обзвонил всех, кого только можно. Никто не знал никакую Любу. Так и ушла эта тайна вместе с моим крёстным, а я из второго ряда обороны перебрался в первый.

Александр Сегень

15 марта 2013 г.

Православие.Ru рассчитывает на Вашу помощь!
Смотри также
Аристократ. Рассказ Аристократ. Рассказ
Александр Сегень
Аристократ. Рассказ Аристократ
Рассказ
Александр Сегень
Перед уходом гости пили чай. Дед Артемий наливал в него остатки своего коньяка и так услаждался. Уходя, он обычно застывал перед бабушкиными иконами в красном углу: «Так и подмывает машинально перекреститься. Клавдия, сними ты их, сколько раз я тебе говорил!»
Время отдавать долги Время отдавать долги
Ольга Рожнёва
Время отдавать долги Время отдавать долги
Рассказ
Ольга Рожнёва
– Срочно приезжай. Твоя мама в больнице. Инсульт. Её парализовало. Нужно ухаживать. Спешные сборы, поезд «Москва-Пермь», меня встречают мои дети, и вот мы с сыном едем по ночной дороге в Нижний Тагил. К маме.
«Крестные и родители должны научить ребенка жить по-христиански» «Крестные и родители должны научить ребенка жить по-христиански»
Иеродиакон Паисий (Шурухин), Алиса Захарова
Во-первых, крестные должны вести благочестивую жизнь. Во-вторых, они должны осознавать всю глубину предстоящей ответственности. В-третьих, безусловно, будущие крестные должны быть или стать воцерковленными людьми, регулярно участвующими в церковных Таинствах Исповеди и Причастия. Крестные должны заниматься духовным воспитанием ребенка, научить вере, приучить его к молитве, Причастию и церковной жизни, читать ему соответствующую литературу, чтобы Церковь стала частью жизни ребенка.
Мои вторые родители.
Беседа с протоиереем Евгением Попиченко о крестных родителях
Мои вторые родители.
Беседа с протоиереем Евгением Попиченко о крестных родителях

С точки зрения Церкви, главный критерий крестного – он должен быть живым христианином, то есть, он должен знать Православие, он не должен смертно грешить, но должен бороться со страстями, пытаться жить по Евангелию, участвовать в таинствах. Но эти критерии актуальны и для родителей ребенка, иначе все бессмысленно. Нет ничего хуже, чем крестить детей у безбожных родителей, формальных христиан.
Что значит быть крестной? Что значит быть крестной?
Иеромонах Дорофей (Баранов)
Во время таинства Крещения я как крестная мать поручилась перед Церковью за веру крещаемого. Значит, теперь я должна эту веру в своем крестнике взрастить. Если вдуматься, то просто опускаются руки. А с чего это я взяла, что справлюсь?
Комментарии
тамара22 апреля 2017, 19:22
Рассказ очень душевный и теплый.спаси Вас , Господи.Царствие Небесное всем героям Вашего рассказа,которые ушли в мир иной.
Татьяна Ржевцева20 марта 2013, 00:51
Интересно, кто же эта Люба? Как то стало плаксиво грустно, после этого рассказа...
Татьяна17 марта 2013, 11:03
Потрясающе!
Вернулась в детство на те минуты, пока читала Ваш рассказ. Такие мгновения сейчас случаются все реже и реже.Спасибо Вам большое.УДАЧИ!С нетерпением ждем новых рассказов.
Жанна17 марта 2013, 07:50
Про оборону -сильно! Прочитала детям.
Спаси Господи!
Светлана16 марта 2013, 21:28
Прочитала рассказ и вспомнила своего крестного, моего дядю, Анатолия, да помянет его Господь во Царствии Своем.
Как редко я отвечала, просто вниманием, на его безграничную любовь и заботу и как теперь жалею об этом. Прости меня крестненький!
Алекс16 марта 2013, 16:23
Царствие ему Небесное!
Валерий16 марта 2013, 15:16
Спасибо.Хороший рассказ.
Ольга16 марта 2013, 02:57
Спасибо.
Людмила15 марта 2013, 23:15
Прочитала, как с колодца напилась. В наше время очень трудно найти такие теплые семейные отношения.
Ирина15 марта 2013, 15:03
Спасибо! Очень трогательно!
Михаил15 марта 2013, 14:11
Спасибо.
Наталия15 марта 2013, 13:32
Хороший рассказ! Отлично написано.
Лариса15 марта 2013, 11:45
Очень яркий образ,стиль лёгкий с юмором.Понравилось.У меня тоже была замечательная крёстная.Все самые лучшие куклы и игрушки от неё.
Инна15 марта 2013, 10:53
Спасибо!
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все комментарии будут прочитаны редакцией портала Православие.Ru.
Войдите через FaceBook ВКонтакте Яндекс Mail.Ru Google или введите свои данные:
Ваше имя:
Ваш email:
Введите число, напечатанное на картинке

Осталось символов: 700

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru

Рассылка выходит два раза в неделю:

  • Православный календарь на каждый день.
  • Новые книги издательства «Вольный странник».
  • Анонсы предстоящих мероприятий.
×