Мы попросили прокомментировать ситуацию в Эстонии дьякона Андрея Кураева. В устной беседе отец Андрей поделился своим видением этой проблемы.

Мне представляется, что cитуацию в Эстонии невозможно рассматривать вне контекста событий, происходивших этим летом на Украине. В июле 2000 года последовал ряд действий, который явственно приближал Вселенский Патриархат к украинским католикам-автокефалистам. С одной стороны, прозвучали заявления Константинопольского Синода о том, что Украина является его собственной канонической территорией, что он не признает событий XVII века - вхождения Украины в состав России и считает Киев своей митрополией с правом принимать здесь те или иные решения. С другой стороны, представитель Константинопольского Патриархата участвовал в "Соборе самостийников", украинских автокефалистов, и формально он сейчас даже возглавляет одну из ветвей украинского раскола.

Эти события предшествовали нашему Архиерейскому Собору, который проходил в августе. Это были явно провокационные действия в ожидании нашей реакции. На Юбилейном Архиерейском Соборе не произошло столкновений между украинскими и российскими архиереями - Собор проявил единодушие: подтвердил, что подавляющее большинство православного населения на Украине желает канонического единства с Москвой и не признает вмешательства Константинополя. После этого Вселенский Патриархат сделал некоторый обратный ход: дескать, вы нас неправильно поняли, мы не то имели в виду.

Мы все, конечно, являемся наследниками Византии. Культура Византии - очень тонкая, это язык символов и жестов. Когда мы видим, что Константинопольский Патриарх приезжает в Эстонию, не поставив об этом в известность ни Российского Патриарха, ни местную епархию Православной Церкви, то на языке византийского этикета и на языке канонического права это означает совершенно неприкрытый акт агрессии. Зачем это нужно? Здесь, конечно, можно только гадать. Зачем нужно столь демонстративное неканоническое поведение Константинопольского Патриарха?

Я предполагаю, что это связано не столько с ситуацией в Эстонии, сколько с ситуацией на Украине. Если сейчас со стороны нашей Патриархии последуют резкие действия, а не просто заявления и призывы одуматься, если снова будет прервано евхаристическое общение между двумя Патриархатами - как ни странно, это сможет развязать Патриарху Варфоломею руки. Тогда он сможет сказать: раз между нами нет евхаристического общения, то мне все равно - что Филарет Денисенко, что Патриарх Алексий, и мы вольны принять в свою юрисдикцию кого угодно на Украине. Поэтому я думаю, что при выстраивании нашей позиции в Эстонии важно помнить, какой это может иметь отголосок на Украине.

А в целом, эти очень серьезные события - независимо от того, чем кончится эстонский инцидент или кризис на Украине - на рубеже тысячелетий заставляют нас задуматься, заново осмыслить, что же есть Православие. Очевидно, что традиционная схема, согласно которой Православие есть единодушие четырех Восточных Патриархатов, - эта схема перестает быть опорой, а становится гирей, которая может нас затянуть в болото. Если представители Восточных Патриархатов будут идти тем же путем - в смеси крайнего национализма и крайнего экуменизма - то нам придется вспомнить, что Православие связано не с почестями отдельных градов: Рима или второго Рима, Константинополя, а с верностью церковным канонам и учению Святых отцов.