Крым: отблески небесной красоты. Часть вторая

Во свидетельство

Очень популярное место — Ливадия: толпы туристов, иностранцев едва ли не больше, чем наших, сутолока, сувениры, напитки втридорога. Экспозиция первого этажа почти вся посвящена Ялтинской конференции, проходившей здесь. Казалось бы, какое до всего этого дело паломнику? — Наш путь — на второй этаж, где обстановка приближена к тому, какой она была при Царской семье. «Мы не находим слов, чтобы выразить нашу радость и удовольствие иметь дом, выстроенный именно так, как хотели» — эти слова Государя, как эпиграф к экскурсии, приводятся на входном билете в Ливадийский дворец-музей.

Ощущение света, воздуха, простора (окна выходят на море) — и полнейшей простоты. Никакой пышности или вычурности. Библиотека, кабинеты Царя и Царицы, классные комнаты детей — пространство Семьи с большой буквы. Здесь очень чувствуется это: любовь, внутреннее единство, тепло, труд. Множество фотографий. Казалось бы, в Ливадии царская семья находилась на отдыхе — но членов семьи трудно представить себе праздными: такие традиции проведения «свободного времени», как семейное чтение или рукоделие в мамином кабинете, когда все обязательно вместе — это ведь отдых без праздности. Сегодня музеев — царских дворцов и помещичьих усадеб — много. Там, как правило, можно утолить исторический интерес или эстетическое чувство, полюбовавшись предметами искусства. На второй же этаж Ливадии можно смело приходить за жизненным примером.

Мало кто знает, что ялтинский храм великомученика Феодора Тирона, расположенный недалеко от Белой дачи, тоже строился при активной благотворительной поддержке писателя. Здесь он венчался в 1901 г. с О.Л. Книппер, здесь же в 1919 г. отпевали его мать, прихожанкой этого храма была Мария Павловна до его закрытия в 1934 г. Жизнь Марии Павловны тоже можно рассматривать как подвиг любви. В молодости она увлекалась живописью, но отказалась от дальнейшей учебы и создания собственной семьи, полностью посвятив свою жизнь брату.

Еще один замечательный музей — писателя Ивана Сергеевича Шмелева — находится в Профессорском уголке под Алуштой. Профессорский уголок — место, где в начале ХХ века находились дачи видных русских ученых-академиков: Л.О. Ковалевского, И.М. Сеченова, Н.Н. и А.Н. Бекетовых, и многих других. В советские годы Профессорский уголок стал Рабочим, и сейчас можно встретить оба названия (это важно знать, чтобы сюда добраться при желании).

В музее Шмелева в Алуште можно увидеть лица тех, кто стал прототипами эпопеи. Вот строки из книги: «Кашина сына расстреляли в Ялте... виноделова. И отец помер от разрыва сердца. Мальчик был студент, славный мальчик. На войне был с немцами, а то все здесь жил тихо... рабочие любили...». А вот реальный документ — «Анкета регистрации участников белого движения»: «Кашин Николай Сергеевич, 20 лет, родился в Алуште, ученик 7-го класса местной гимназии… По мобилизации 1919 года в декабре служил в Джанкое на эвакопункте санитаром, откуда был освобожден по болезни…». Вроде простенький документ. Однако после заполнения этой анкеты путь был один — на казнь…

Вот в «Солнце мертвых» профессор Иван Михайлович, высокий старик в башлыке, обмотанный по плечам шалью, просящий подаяния. Это И.М. Белоруссов, автор учебника по русской грамматике, переиздававшегося в России 26 (!) раз, лауреат премии Академии наук 1914 года. «Умер старик вчера, избили его кухарки! Черпаками по голове били в советской кухне. Надоел им старик своей миской, нытьем, дрожанием...». Читать «Солнце мертвых» осмелится не каждый. Я не смогла дочитать до конца. А тут — хочешь не хочешь — смотришь в глаза людям, для которых кошмар революции, голода, террора, массового одичания, расчеловечивания — был их жизнью.

Как и во многих музеях, которые принято называть провинциальными, здесь работают удивительные подвижники и знатоки своего дела. Для нас проводила экскурсию Нина Николаевна Никулина. Никогда я не видела таких экскурсий: вместе с рассказчицей за полтора часа мы прожили большую жизнь вместе с Иваном Сергеевичем и его семьей — от «сорока сороков» Москвы, которую он любил и о которой писал так, как никто другой, и до тихой, «непостыдной, мирной» кончины в православном монастыре под Парижем. Я никогда не видела, чтобы столько экскурсантов одновременно плакали, не пряча своих светлых слез!

Два святителя

К сожалению, имя святителя Гурия у нас практически неизвестно. Он родился в 1815 в семье священника, окончил Саратовскую семинарию и поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию, где все годы учебы считался одним из сильнейших студентов. Приняв монашество, по собственному желанию отправился в Пекинскую духовную миссию, где предпринял поистине титанический апостольский труд по переводу Нового Завета и богослужебных книг на китайский язык. В Китае он провел в общей сложности, с небольшим перерывом, 19 лет. В 1866 г. святитель был рукоположен во епископа, и в 1867 году назначен на Таврическую кафедру, где продолжил дело святителя Иннокентия, открывая храмы, поддерживая монастыри, основав первую в Крыму духовную школу — Таврическую семинарию. Он занимается изучением мало тогда известной христианской истории Крыма, издает ряд богословских и миссионерских сочинений.

Святитель преставился после тяжелой болезни в марте 1882 года. Как это часто бывает с людьми святой жизни, память о нем сохранялась в народе, почитание его только возрастало со временем. Когда в 1930 году власти задумали снести построенный святителем в Симферополе кафедральный Александро-Невский собор, в котором он был погребен, верующим разрешили перенести захоронение на кладбище. По свидетельству старожилов, мощи святителя были совершенно нетленными, а когда ему случайно повредили руку, то пошла кровь… Существует множество свидетельств об исцелениях, совершенных по молитвам к нему. В 2008 г. владыка Гурий был прославлен в лике святых.

— Еще живы многие из его ближайших родственников, — рассказывает иерей Алексий Тушев, руководитель паломнического отдела Симферопольской и Крымской епархии. — К сожалению, уходят из жизни священники, им рукоположенные (совсем недавно скончались два священника, многие десятилетия прослужившие в Феодосии и Симферополе), но до сих пор есть храмы, где на престоле антиминсы, подписанные святителем Лукой, я видел их своими глазами. Есть множество свидетельств его благодатной помощи людям. Даже тот факт, что ежегодно на день памяти святителя к нам чартерными рейсами приезжает множество паломников из Греции, говорит о многом. В Греции и на Кипре уже практически нет ни одного храма, где не было бы иконы святителя Луки: Агиос Лукас — так его называют в Греции, очень любят и чтут.

В Троицком монастыре есть и музей святителя. Зарегистрированы такие случаи помощи, которые превышают человеческое разумение — даже верующие люди, бывает, говорят: «Не может быть!». Вот, например, случай. В июле 2001 г. в Феодосии десятилетний Назар защемил тяжелой дверью руку — так, что мальчику отрезало ногтевые фаланги 3 и 4 пальцев на левой руке. После операции мать мальчика поехала в Казанский храм Феодосии, где ей рассказали о великом хирурге — святителе Луке: «Его жизнь меня потрясла», — пишет она. По ее просьбе служили молебны Божией Матери и святителю, помазывали освященным маслом от мощей больную руку — и случилось чудо: пальчики стали отрастать! «Через три года Назар встретился с врачом, который его оперировал, и тот сказал: ″Если бы не я оперировал, то не поверил бы, что такое возможно″». Мальчик серьезно занимается музыкой, он смог продолжить музыкальное образование в Москве. Есть медицинская справка, фотография Назара, его исцеленной руки…

* * *