Оранжевое солнце Сирии

Оранжевое солнце Сирии

Оранжевое солнце, как огромный апельсин, на глазах стремительно закатывающийся за горизонт. Месяц, как-то неправильно сидящий на небе. Все не по-нашему, не по-русски как-то. Средиземноморье. Тот самый «берег турецкий». Сегодня он нужен нам. Морская группировка, огромный живой организм движется к своей цели. Ее цель – маленькая точка на карте радиусом… в 30 миль.

Это шествие распугивает стаи ворон. Они что-то каркают про черный дым и права человека. С окрестных берегов доносится собачий лай: «У попа на «Кузнецове» бизнес пошел, ему крестиков не хватает». Собаки лают – караван идет. «Адмирал Кузнецов» закусил удила. Это не морская прогулка. Тысячи сердец бьются для того, чтобы поставленная задача была выполнена, чтобы это южное небо вспомнило, что есть на свете Россия. И у России есть крылья, и у России есть слово, и у России есть Правда. И пусть эта Правда многим колет глаза, и слово режет слух, и шелест крыльев наводит страх. Но достаточно в крыльях силы, и в слове есть любовь, и в Правде – Бог.

Я испытываю благодарность за возможность участия в этом походе. Почитаю для себя за честь то, что и мое сердце билось тогда вместе с сердцами тысяч воинов, и радуюсь тому, что в глубине тяжелого авианесущего крейсера билось духовное его сердце – совершалась молитва, служилась Божественная Литургия, действовал Божий храм. Воины, которых боевая обстановка часто заставляет «звереть», имели возможность ощутить благоухание молитвы, веяние Божественной любви, найти в Церкви утешение и укрепление, испытать на опыте, в крайне тяжелой обстановке боевой службы, благотворное действие церковных Таинств: Исповеди, Причастия, молитвы.

На авианесущем крейсере билось духовное его сердце – совершалась молитва, служилась Божественная Литургия, действовал Божий храм

Воинский подвиг может быть разным. Может быть ярким и понятным – когда кто-то бросается на амбразуру, взрывает себя и врагов гранатой, вызывает огонь на себя. Но может быть и не таким ярким, но не менее значимым – когда воин просто изо дня в день выполняет свои обязанности, стоит на посту, претерпевает стеснения и трудности разного рода – и душевные, и телесные. Наш Подвигоположник Христос учит нас подвигу и вдохновляет на него. И претворяет горечь труда в сладость и радость подвига.

…И воистину светло и свято дело величавое войны,
Серафимы ясны и крылаты за плечами воинов видны.
Тружеников, медленно идущих по полям, омоченным в крови,
Подвиг сеющих и славу жнущих, ныне, Господи, благослови.
(Н. Гумилев)

«В темнице был, и вы посетили меня»

Первый луч весеннего солнца касается веток деревьев в зимнем лесу и уснувших и как бы умерших вдруг пробуждает их к жизни. Из ничего, из небытия, произрастает жизнь – почки, листва, цветы, благоухание, пение птиц, журчание ручьев, плоды, вкус, радость, изобилие, благодарность… Так же и Пасха Христова, как некая вспышка Божественного света в бездне человеческой тьмы и сени смертной. Солнце – Христос – прикасается к каждой человеческой душе в мирском зимнем лесу – не оживешь ли, душа? Не откроешь ли свои поры для весеннего сока? Не процветешь ли? Не принесешь ли плоды?

Ежегодная традиционная поездка на Светлой седмице в колонию в Ревде. Все начинается с Варзуги. Матушка Митрофания трудится над ежегодным чудом – творожной пасхой, отец Варлаам доставляет ее в Североморск. А я ищу соратников и соработников, чтобы исполнить Христову заповедь: «В темнице был, и вы посетили меня». Но у всех более чем «благочестивые» причины, и все отвечают мне: «Имей мя отреченна». Я унываю: как справиться одному – надо исповедовать людей, совершать проскомидию, литургию, крестный ход, и все одному. Но вдруг на великой Пасхальной вечерне владыка удостаивает меня награждением палицей! Хо-хо! Да теперь я хоть и один, да с палицей! Я хоть куда, в любую свару, в любой бой, у меня и меч и палица, я – как Илья Муромец!

Так и получилось, как в песне: «Я на Вачу ехал плача, возвращался хохоча». Так и я – на Ревду ехал плача и сетуя, возвращался – радуясь Пасхальной радостью. Добираясь до Ревды и преодолевая тюремные пропускные «шлюзы», свои немощи и немощи охранников, я унывал и отчаивался. Прорвавшись в храм Царственных мучеников, как в некий островок света в черно-серой атмосфере колонии, я совершил проскомидию, оглянулся в храм и подумал: «Я точно помру тут, если всех их исповедую». И я принимаю решение: выхожу к ним с Крестом и Евангелием, читаю молитву к исповеди и начинаю перечислять грехи, а по сути просто каяться в своих грехах: «Господи, прости меня…»

Протоиерей Сергий Шерфетдинов принял участие в сирийском походе

Потом читаю разрешительную молитву, они называют свои имена. «Прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих…» Литургия, убогое пение, Причастие, крестный ход. Крестный ход – это особое действо, это миссия. Куда ни кинь взгляд, там все, как в угольной шахте, черно-серое. И вдруг посреди этой серости, как вспышки радуги: «Христос Воскресе – Воистину Воскресе!» Кучка из 40 человек возвещает преступному миру иную жизнь, иную правду, иной, неведомый принцип бытия. Кольца колючей проволоки, черные робы, колючие взгляды, огромные сроки, тоска, цинизм, презрение – как преодолеть это все? Фактом Воскресения Христа. Как сказал Патриарх: «Зло иллюзорно».

Потом чаепитие и чудо-пасха. Открываем коробку. Прошу помочь снять деревянную форму. Кто-то шутит: «Снимай опалубку!» Нам открывается чудо! Чудо заботы и бескорыстной любви – творожная пасха из Варзуги.

Слова благодарности от «сидельцев-прихожан» согревают и мое сердце и сторицею покрывают перенесенные мною невзгоды. Фото на память. Выход на свободу. Надежда на то, что и мой труд подарил этим людям частичку свободы.
«Я на Вачу ехал плача, возвращался хохоча».

Размышления о войне

Как для утомленного солнцем путника живительна влага источника, так для сердца, обожженного грехом, целительна прохлада Божественных словес. Как в живую воду погружается в Священное Писание душа, иссохшая на путях суеты.

Книга пророка Иеремии: «И воззовете ко Мне, и пойдете и помолитесь Мне, и Я услышу вас; и взыщете Меня и найдете, если взыщете Меня всем сердцем вашим. И буду Я найден вами, говорит Господь…» Удивили и пронзили слова «взыщете Меня». Разве нужно искать Вездесущего? «И буду Я найден вами». Но чтобы найти, надо потерять, а можно ли потерять наполняющего все?..

Можно, – ответит душа, терявшая Бога, и из глубины своей пустоты взывающая: где и когда Ты ускользнул от меня, Господи? Где и когда я стал недостоин Тебя? И как найти Тебя?

Вы когда-нибудь теряли что-то? Сколько нужно сил, нервов, времени, чтобы обрести потерянное. У нас в семье так: «Опять куда-то засунула». – «Да сам куда-то дел – подальше положишь, поближе возьмешь – вот и ищи теперь». В общем, нервотрепка. И вспоминаешь обстоятельства, в которых потерянная вещь была в руках. И это касается никчемных, тленных вещей. А Бога, как найти Бога? И тоже вспоминаешь обстоятельства, в которых Бог был рядом…

Вспоминаю детство. Мы, дети, прячемся от грозы в подъезде. Черная грозовая туча накрыла, кажется, весь мир. Молнии, гром, ветер и дождь стеной. Тревога и страх объяли душу. Но время идет, раскаты грома становятся тише, все светлее и светлее небо. Я выбегаю на улицу – изрядно потрепанная грозовая туча показывает свой край. О чудо, она не безгранична! Сквозь рваные ее бока пробивается солнце, и небо, синее небо все сильнее и торжественнее заявляет о себе. Теплый ветерок, воздух наполнен свежестью, радостью, новизной, запахом сирени, мокрой листвы. Дождя уже нет, и лишь его остатки стекают с подъездного козырька и падают в лужу – кап, кап.

Да, Господи, Ты был рядом тогда. То были дороги детства. А потом были другие дороги и пути, на которых все меньшую ценность представляли небеса и все большую приобретала земля.

Как искусный плавильщик вливает в горнило золото, чтобы оно стало чище, так и милосердный, благой и премудрый Бог выводит свой народ на тропу войны. Народ, привыкший ходить путями греха и дорогами, которые не ведут к небу, получает от Бога как некий шанс, как дар – дорогу страданий, лишений и смерти.

Достойно удивления, как величайшее зло во Вселенной – войну – Бог обращает во благо. Война, которая в один миг превращает прекрасные человеческие тела в груды развороченного мяса, а цветущие города-сады в выжженную пустыню, – может ли быть благом? Этот вопрос наваливается на меня как та черная туча из детства. Но я помню, чем закончилась та гроза. И какой бы грозной ни была тьма, я знаю, что там есть синее небо, есть солнце. Так и среди кажущегося торжества зла, отчаяния, смерти звучит неубиваемая мелодия жизни. Душа, услышавшая эту мелодию, обретает как бы могучие крылья и способность из глубин греха возлететь к небесам. Один взмах, один порыв, один рывок. Сколь многие воспользовались этой возможностью. Их сердца отозвались на призыв «Родина-Мать зовет». Нам нужно пролить реки слез, чтобы прозреть. Нам нужно войти в область отчаяния и смерти, чтобы ожить. И мы оживаем в День Победы. «Семя, брошенное в землю, не оживет, если не умрет» (1 Кор. 15:36).