Россия и Запад: фильм пробудил дискуссию

Протоиерей Всеволод Чаплин

Свежий взгляд на историю Византии, оплеванной западными и советскими идеологами, – действительно прекрасный повод поговорить о России. Простой телезритель вдруг услышал, что Восточная Римская империя была не «империей зла», не средоточием лишь темного мракобесия и глупой роскоши, а крупнейшей мировой цивилизацией, у которой России было что взять. Не случайно так испугались те, кто привык внушать нам: есть только одна правда, и она – в том, что свет приходит не с Востока, а с Запада. Удивительно, что некоторые критики фильма не стали обсуждать его качество, присутствующие в нем факты и идеи – а просто накинулись на саму возможность «реабилитации» Византии и «византийского духа» в России. «Нас тянут в Средние века», «зачем говорить о том, что давно всем ясно», – такие аргументы свидетельствуют о слабости.

А вот реального диалога с российскими «западниками» хотелось бы. Сумеют ли они доказать, что предлагаемый ими путь развития – это путь единственный, которому нет альтернативы? Несмотря на то, что этот путь производит сейчас все больше кризисов? Что его приверженцы начали убеждать в своей правоте при помощи бомб (опять признак слабости)? Или все-таки идеал общности народа и власти, оставленный нам Византией – это тоже неплохая модель будущего? Модель, к которой и Запад однажды может обратиться? Диалога на эти темы нам явно не хватает. С одной стороны – аргументы, с другой – чуть ли не требования запретить фильм.

Убежден, что у византийской модели общества, основанной на христианском социальном идеале, на чувстве единства веры и действия, на «симфонии» Церкви и государства, на взаимопомощи, а не конкуренции – есть огромное будущее. Не случайно Россия выживала и побеждала именно тогда, когда обращалась к этой модели. Главное – не оттолкнуть тех, кто может отнестись к такой модели с интересом и симпатией. Ни на Востоке, ни на Западе.

На мой взгляд, Византия не погибла бы, если бы смогла найти общий modus vivendi с исламским миром. Между прочим, она нашла его, когда было уже поздно. Нашла его и Россия. И если архиепископ Кентерберийский только начал говорить о возможности для Запада примириться с некоторыми нормами шариата, то в ряде регионов Российской империи эти нормы действовали долгие века, и единство страны от этого только укрепилось. Ведь уважение к традициям, отказ от «переделки» и «перевоспитания» народов и культур – это основа гармонии общества.

Нужно было Византии вести и реальный диалог со своими западными соседями. Не все, кто с Запада, – враги. Среди участников первых Крестовых походов было немало тех, кто искренне хотел помочь и помогал, жертвуя деньгами, здоровьем и жизнью. А падение Константинополя и разграбление его крестоносцами было воспринято как трагедия многими в западной части Европы, не исключая и Папу Римского. Лишь со временем на Западе стали применять к империи ромеев уничижительный термин «Византия», говоря о ней как о чем-то недостойном уважения. Потеряв православный европейский Восток, Запад начал дышать одним легким. То есть начал задыхаться в духовном одиночестве, что потом признал в лице лучших своих умов.

Не может обойтись без диалога с Западом и Россия, которая также имеет там не только недругов, не только равнодушных, непонимающих эгоистов, но и многих искренних друзей. О том, что они есть, говорят хотя бы копии русских икон в храмах Брюсселя, Парижа, Рима. Впрочем, наш диалог не должен быть улицей с односторонним движением. Уважать друг друга, принимать друг друга такими, какими мы есть, – вот что нужно Западу и России сегодня. Только так мы сможем дать другу лучшее, что у нас есть, и поможем исправить худшее.

«The Moscow Times», 7 марта 2008 г.