Ислам в богослужебных текстах Православной Церкви. Часть 2

Начало »

Преподобный Иосиф Песнописец

Часть упоминаний вызвана тем, что события, которым посвящена служба, напрямую связаны с данной тематикой – например, память мучеников, убитых «агарянами», победы византийцев, повлекшие обретение святыни, или чудесные избавления от арабских нашествий. Но вместе с тем упоминания о мусульманах встречаются и в канонах, тематически напрямую не связанных с исламом. Как правило, это мольбы об избавлении от нашествий и притеснений от «исмаильтян», о победе христиан над ними и об их погибели.

Благодаря этому можно видеть, насколько важным и острым был вопрос мусульманской угрозы для византийцев. Многократное включение такого материала в круг общих ежегодных богослужений одновременно и отражало, и формировало общее отношение византийцев к исламу, поскольку эти песнопения слушало гораздо больше людей, чем читательская аудитория специальных полемических трактатов.

Преподобному Иоанну принадлежат, видимо, самые ранние упоминания о мусульманах в богослужебных текстах Православной Церкви. Так, в богородичне девятой песни канона Усекновению главы Иоанна Предтечи (29 августа), говорится: «Прилагай усилия, управляй (ко процветанию) и царствуй^[1], Сын Богомaтери, покоряя исмаильтянский народ, борющийся против нас, даруя православному царю победы над врагами-варварами, молитвами родившей Тебя, Слово Божие».

Среди богослужений Октоиха, в службах восьмого гласа на вечерню субботы, в девятой песни канона находится подобный богородичен, совпадающий в первой части с вышеприведенным, но имеющий иное окончание – «укрепи и успевaй и царствуй, Сын Богомaтери, покоряя любящему благочестие царю борющийся против нас исмаильтянский народ, даруя приходящим к Тебе крест и копие как непобедимое оружие».

Для христианина VIII века была вполне естественна молитва о даровании победы царю: молясь о победе православного василевса, он молился о победе Православия. Несколько удивительно видеть такие прошения от лица именно преподобного Иоанна, во время церковного творчества которого правил император-еретик Лев III Исавр, насаждавший иконоборчество. Согласно житию, именно его кознями преподобный был подвергнут притеснениям от халифа. Лев считал преподобного Иоанна Дамаскина своим врагом и публично называл «сарациноумным» (то есть думающим по-мусульмански).

Тексты богородичнов показывают, насколько неверными были эти обвинения. Будучи жителем оккупированных мусульманами христианских областей, преподобный видел все последствия арабских завоеваний, которые продолжались регулярными походами на византийские земли, и молился об избавлении от этой угрозы. Возможно, молитва о православном государе выражала уверенность преподобного в том, что последующие императоры обязательно отринут ересь и вернутся к Православию.

Песнописец Иосиф, автор множества служб святым, в своей жизни неоднократно сталкивался с миром ислама. Когда он был отроком, арабы захватили отечество преподобного – остров Сицилию. Нападение было весьма жестоким и опустошающим; родителям Иосифа вместе с ним самим удалось спастись бегством на Пелопонес.

Позднее, уже будучи монахом, он отправился в Рим по благословению своего учителя преподобного Григория Декаполита, но во время плавания вместе со всеми пассажирами корабля был захвачен мусульманскими пиратами и оказался на Крите в их тюрьме, где провел около десяти лет, пока не был выкуплен. Здесь он обратил в Православие своего сокамерника – епископа-иконоборца, и когда того мусульмане принуждали отречься от Христа и принять ислам, преподобный укреплял его в вере, и епископ принял мученический венец^[2].

Уже вернувшись в Константинополь, святой Иосиф должен был узнать и о том, что во время одного из путешествий преподобного Григория Декаполита солдат-мусульманин покушался убить его.

Иными словами, преподобный Иосиф лично был очень осведомлен о том, какую угрозу представляли мусульмане для православных, и потому неудивительно, что это нашло отражение даже в тех написанных им службах, которые сами по себе не подразумевали связи с темой ислама.

Так, в стихирах службы Собору архангела Гавриила (13 июля, 26 марта) содержится просьба, обращенная к архангелу: «Сокруши дерзости тех, которые от Агари, на паству твою беспрестанно находящих». А в 1-ю песнь канона в честь чуда в Хонех, совершенного архангелом Михаилом (6 сентября), преподобный Иосиф вставляет подобное же прошение: «Сокруши сынов Агари… восстающих на нас, и от их угрозы и притеснения избавь нас, ибо мы всегда тебя почитаем как благого защитника».

Крит подпал под власть арабов в 825 году. Как уже было сказано, преподобный Иосиф и сам испытал тяжкие последствия этой трагедии для местных христиан. В связи с этим вполне естественно, что в канонах критским святым – священномученику Кириллу Гортинскому, пострадавшему в 299 году (память 6 сентября в славянской минее, 14 июня – в греческой), и преподобному Евмению Гортинскому, подвизавшемуся в VI веке (память 18 сентября), – он обращается к ним от лица критян: «Блаженный Кирилл, молитвами твоими прекрати горькое волнение своему отечеству за множество грехов на нас восставшее через нападения неукротимых язычников» (IX, 2) и «приснопамятный Евмений, останови нынешнюю бурю отечества, Божество твоими молитвами умилостивляя, блаженне, низложи варварское нападение, мучающее нас, и начинание злых столкни в пучину погибели» (IX, 2)^[3].

Здесь проводится мысль, общая для византийцев, начиная с преподобных Анастасия Синаита и Феофана Исповедника, – о том, что нападения и военные успехи мусульман попущены Богом за грехи христиан. Несмотря на это, христиане надеются на заступничество святых, способных своею молитвою остановить несчастье^[4]. Протоирей Владимир Рыбаков предполагает, что, возможно, бежавшие с Крита жители, поселившиеся в Константинополе, могли быть заказчиками написания этих двух канонов^[5].

Как и Симеон Метафраст, преподобный Иосиф Песнописец называет здесь арабов язычниками, хотя за десятилетнее вынужденное общение с ними он, конечно же, знал, что они верят в единого Бога. Объясняется это византийской полемикой с исламом: вспомним, с одной стороны, как говорил святитель Симеон Фессалоникийский, что мусульманское представление о Боге нельзя назвать подлинным богопознанием, и, соответственно, оно не отличается принципиально от доисламской веры арабов, а с другой стороны, как указывал Георгий Амартол, в исламе осталось немало пережитков и наследия арабского язычества.

Тема ислама затронута преподобным Иосифом и в каноне, написанном в честь 42 мучеников Амморейских (6 марта). Халиф Мутасим захватил византийский город Аммория в 838 году, тогда же были взяты в плен 42 знатных военачальника, которые после семилетнего заточения и отказа принять ислам были казнены 6 марта 845 года.

Мученики прославляются как «звезды сияющие, души верных просвещающие и тьму заблуждения рассеивающие» (I, 1), а также «как нежные цветы на луге мистическом… благоухания исполненные, зловонное заблуждение отгоняющие» (VI, 3). «Тьмой заблуждения» называется исламское учение. Это один из традиционных эпитетов для него в византийской полемической литературе. Как духовно победившие ислам, мученики почитаются небесными заступниками православных христиан в их противостоянии мусульманам.

Засвидетельствовав смертью верность Христу, мученики духовно победили врагов: «Подражая божественным трем отрокам, плененным некогда в Вавилоне, как плененные ненавистными [агарянами]… вы, победные мученики, пленили врага, [повергнув его] в великое замешательство» (VII, 2). Вероятно, имеется в виду удивление мусульман тому, что мученики, вместо того чтобы принять ислам, предпочли остаться христианами и умереть. Возможно также, что под врагом здесь имеется в виду сатана, пытавшийся через мусульман соблазнить мучеников.

Кроме канона, написанного преподобным Иосифом, есть еще иной канон Амморейским мученикам, написанный песнописцем Игнатием. Если первый ныне употребляется в греческих Церквах, то второй находится в богослужебном употреблении у славянских Поместных Церквей.

В каноне говорится, что мученики своим подвигом «разрушили варварского безбожия мрачное злочестие» (III, 2), «иссушили мутные потоки прелести» и «благочестно отринули скверну нечестия» (VI, 2,3). В икосе мученики ублажаются как те, кто «от [всей] души возненавидели и возгнушались агарянской безбожной веры и прелести лютого беса», а о мусульманах говорится как о врагах, ненавидящих Христа-Бога. «Исмаил пребезумный, отвергнувший Богомудрые учения Христовы, был посрамлен» (VII, 4).

В стихирах говорится, что мученики «светлостию страдания просветили всю землю и разрушили тьму заблуждения». Халиф именуется «зверем злоименитым». В стихирах на стиховне мучеников просят: «Молитвами вашими сокрушите свирепство безбожных агарян и от всякого обстояния избавьте людей благочестно думающих». Стихиры надписаны в Минее как «творение Сикеота», но это не может принадлежать известному песнописцу преподобному Феодору Сикеоту (+613).

И оба канона, и стихиры выражают убеждение в том, что мученики, духовно победив мусульман, теперь, будучи с Богом, имеют особую власть помогать христианам в вынужденном противоборстве с исламом.

Написанная преподобным Стефaном Савваитом служба в память «Преподобных отец нaших, во обители святaго Сaввы убиeнных» (20 марта) посвящена трагическим событиям 796 года.

В VIII веке арабы-разбойники дважды безуспешно пытались разграбить лавру святого Саввы Освященного. В третий раз им это удалось. 13 марта они ворвались в монастырь и потребовали отдать им все ценности. Получив от монахов ответ, что в монастыре нет ничего, кроме запасов пищи и ветхой одежды, сарацины подожгли кельи и стали стрелять в насельников из луков. Тринадцать человек было убито. В это время вдали показалось множество людей, и мусульмане, испугавшись, что это войска, убежали. Неделю спустя они снова напали на лавру и стали истреблять иноков. Оставшиеся в живых были согнаны в церковь, где под пыткой у них спрашивали, где спрятаны сокровища. Нескольким монахам все-таки удалось скрыться вне обители, в пещере, но это заметил находившийся на горе страж и приказал всем выйти. Внутри пещеры преподобный Патрикий шепотом сказал остальным: «Не бойтесь, я один за вас выйду и умру, вы же сидите и молчите». Сарацин спросил, есть ли еще кто-нибудь в пещере, и преподобный ответил, что он был один. Его отвели в лаврскую церковь, где вместе с еще семнадцатью монахами убили.

При этом преподобномученика Христофора, который в прошлом был мусульманином, но обратился в христианство, арабы-грабители взяли с собой и отвели в город, где передали судье. И он после пыток был казнен как вероотступник. Впоследствии грабители стали жертвой внезапной болезни и все до одного погибли.

В седальне описывается, что преподобномученики «как священная жертва были принесены на заклание варварскими руками, избиваемы, умерщвляемы и с силою поражаемы».

В каноне мусульманские разбойники называются «нечестивцами» (VI, 3). Также проводятся характерные для византийской полемики взгляды на появление ислама как на насажденное среди варварских племен сатаною заблуждение, а как отличительные черты мусульман называются их кровожадность и стремление к убийству: «Насадив заблуждение в своих учениках, научив варварские племена убийству друг друга, коварный дракон через них попытался изгнать святых из пустыни» (IV, 3).

Кроме того, произошедшие события осмысляются преподобным Стефаном в русле аскетических понятий: святые удаляются в пустыню совершенствоваться в добродетели, вступая тем самым в борьбу с диаволом, который всячески старается изгнать их с места подвига, – этому посвящены многие рассказы из древней монашеской литературы. Арабы предстают как орудия диавола для достижения этой цели, но все напрасно: страстотерпцы сподобляются небесных венцов, а в обители святого Саввы по-прежнему подвизаются монахи.

В октябре 942 года византийский полководец Иоанн Куркуас начал большой поход против арабов. Он захватил в Армении крепость Арзен, а в Месопотамии города Майяфарикин, Диарбекир, Дару и Нисибин. После этого в 943 году греки выдвинулись на запад, взяли город Рас-Айн и осадили Эдессу. Городу грозила уже сдача, но византийцы предложили условия: если эдессенцы отдадут им главнейшую христианскую святыню города – Нерукотворный Образ Иисуса Христа, то осада будет снята, а также будут возвращены из плена 200 мусульман и выплачена денежная компенсация.

Пo этому поводу возникла переписка эдесского эмира с халифом ал-Муттаки, который созвал законоведов и просил решить, как поступить в настоящем случае. Многие из них были против выдачи убруса, но один из участников совещания, Али-ибн-Иса, заявил, что «избавление мусульман из плена и выведение их из обители неверия и претерпеваемых ими там нужды и притеснений» гораздо более важно и обязательно для мусульман, чем владение иконой. С этим согласились все присутствовавшие. Халиф сообщил об этом эмиру, и тот в 944 году выдал грекам святыню, несмотря на сопротивление местных христиан, в обмен на 200 пленных, 12 000 серебряных монет и мирный договор^[6].

15 августа 944 года эдесскую реликвию встретили у Золотых ворот Константинополя, а на следующий день устроили ей всенародное чествование, которое стало ежегодным церковным праздником. Этому событию посвящена приписываемая императору Константину Багрянородному «Повесть о перенесении Нерукотворного Образа»^[7]; кроме того, о нем записано у Продолжателя Феофана, а из арабских источников его упоминают Яхъя Антиохийский и Ибн ал-Асир.

По случаю возвращения святыни была составлена особая минейная служба на 16 августа, в стихире которой говорится: «Образ Твой… отходит ныне от земли неверных, и ко грaду царствующему и благочестивым людям приходит».

Канон службы имеет надписание – «Творeние Гeрмана патриaрха», но это не может быть известный песнописец святитель Герман I Константинопольский, умерший в 740 году. Возможно, имеется в виду патриарх Герман II (1222–1240).

В нем говорится, что, «желая похитить и на время принизить доброе, родитель зависти дерзко передал это рукам скверных, но обличился, как безуспешно замышляющий» (III, 2). Таким образом борьба христиан с мусульманами представляется как видимое проявление духовной борьбы диавола против Христа. Через захват Эдессы диавол передал в руки мусульман христианскую святыню – Образ Спасителя, но через произошедшую, благодаря доблести христианского воинства, выдачу убруса его планы были разрушены.

Далее продолжается духовное истолкование происходящих событий: «Закончилось исмаильтянское могущество, ибо великомудрый царь в своей земле положил десницу оружия креста, ограждение всяческих» (IV, 3).

Перенесение святыни воспринимается как знак ослабления мусульманской власти и духовное укрепление христианской – приводится образ ограждающей стены. То, что арабы вынуждены были принять решение о добровольной выдаче того, чем владели и отдавать не хотели, действительно, свидетельствует об их военном ослаблении, так как, зная о местонахождении греческого войска за более чем год до осады Эдессы, они даже не попытались собрать армию и отбить город.

«Силой, отнятой у множества агарян, как от иноплеменных кивот Новому Израилю ныне дал, Христе, отпечаток Лица Твоего и славу, которую он привлек к себе, ибо не должно святыню бросать псам» (VI, 3). Здесь проводится параллель с историей, изложенной в 4-й и 5-й главах 1 книги царств, где описывается, что святыня Ветхозаветной Церкви – ковчег завета – после военного поражения израильтян попал в руки филистимлян, но те вынуждены были вернуть его обратно из-за поразивших их кар. В окончании стиха содержится также аллюзия на слова Христа: «Не давайте святыни псам» (Мф 7: 6).

Святитель Николай Мистик также писал богослужебные тексты. В настоящее время они не употребляются в Православной Церкви, но в свое время, безусловно, употреблялись. Один из канонов посвящен событию 842 года.

Когда умер император Феофил и новым императором стал его четырехлетний сын Михаил, регентом при котором была мать Феодора, арабский военачальник Аподинар выступил с большим флотом в 400 кораблей, направляясь к Константинополю. Однако разразившаяся буря у мыса Хелидонии совершенно разбила флот, и только семь кораблей смогли возвратиться в Сирию^[8].

За это неожиданное избавление от суровой угрозы святитель прославляет Богородицу, говоря: «Ты потрясла и возмутила море и совершенно уничтожила флот… тех, которые от Агари; люди, спасенные Тобой, воспевают Твои чудеса… Ты избавила нас от ужасных сынов Агари, которые год за годом нападали на Твой город, сокрушив их армию и наконец погрузив их в глубины моря, когда они бежали домой… Как прежде египтян, омыло море множество тел мертвых агарян, каковых законно поглотило оно, ибо покусились они на наследие Богоматери»^[9].

В стихирах церковному новолетию (1 сентября) также содержатся прошения о Божественном поражении ислама: «Как некогда в пустыне тела евреев, подлинно непокорных Тебе, Владыке всех, достойно приняли погибель, так и ныне, Христе, рассей кости нечестивых и неверных агарян, псаломски во аде».

В стихирах самогласных, написанных императором Львом VI Мудрым (+911), похожие мысли выражены в контексте не прошения, а благодарения: «Рaдуйся Кресте, пaдшего Адaма совершeнное избавлeние, тобою вернейшие цaри нaши хвaлятся, так как твоeю силою могущественно покоряют исмaильтянский народ».

Есть в богослужебных текстах и тема православной миссии среди мусульман. Святой Феодор Эдесский прославляется (9 июля) в написанном ему тропаре как тот, кто «землею от Христова гроба невернаго Моавия царя уверив и вместе с телесною вкупе и душевную его слепоту исцелив, соделал его благоверным».

Кроме того, есть тропарь и тем, кто обратился из ислама благодаря проповеди святого Феодора и впоследствии принял мученический венец, – «Иоанну, бывшему Моавию, царю персидскому, и иже с ним трем отрокам», который гласит: «Иже ко Христу верою болезнь телесную исцели, с неюже и душевную, наставляемь от честнаго твоего учителя Феодора, славный царю Моавие Иоанне, и, страдание по Христе купно с верными твоими треми отроки скончав, явися в царех мученик, в мученицех же царь, по Христе течение скончав, от своих раб волею пострада, и, сугубу честь от Бога приим, Егоже моли купно с треми верными твоими отроки спастися душам нашим».

Содержание обоих тропарей целиком восходит к «Житию святого Феодора Эдесского», написанному Василием Эмесским.

В 1863 году было установлено ежегодное празднование 11 мая памяти равноапостольных Кирилла и Мефодия по составленной в том же году особой службе. В ней находит отражение и осмысление миссионерская и полемическая деятельность святого Кирилла среди мусульман.

В подобне говорится: «Какими похвальными песнями ублажим… Кирилла златоглаголивого… посрамившего суесловие безумных агaрянских мудрецов», а также в другом месте оба брата прославляются как «наставники заблyдших, победившие в споре злохулeние агaрянское и нечeстие иудейское посрамившие». А в ирмосе по 6-й песни канона приводится эпизод из жития, когда «осуетившиеся в бeздне рaзума лжеимeнного агaряне тaйно яд смeртный предложили тебе, рекший же во Евангелии Христос, яко аще что и смeртно испиeте, не вредит вам, соблюл тебя в целости и с чeстью в царствующий грaд возвратил».

Здесь мы видим прославление именно полемических трудов святого Константина-Кирилла, направленных на защиту Православия от мусульман.

26 мая празднуется память мученика Георгия Нового, пострадавшего в 1515 году в Болгарии «от безбожного тyрецкого царя Селима».

В стихирах поется: «Рaдуйся, всечeстной великомучениче Христов Георгие, мы освящaемы, когда славим твои свящeнные борения и подвиги, которыми ты подвизaлся ради Христа Бога… против козней невидимого врагa, и безбожную сарацинскую веру попрaл твоим терпением».

В самогласне святой Георгий описывается как духовный воин, который «мужественно пошел на подвиг, и исповедовал Христа сыном Божиим и Богом, Творцом и Судией всяческих, пред многочисленным народом, и предания и законы Мухаммеда, и учения его до конца низложил, мучителя и царя безбожнаго Селима тyрскаго попрaв, стал образцом мученикам… приидите, люди верные, сему подражайте, да и подобным венцам приобщитесь».

Стихиры на стиховне повествуют, что в ответ на предложение султана принять ислам мученик «назвал (мусульман) безбожными, и ясно Христа Сына Божия, со Отцом и Святым Духом пред всеми проповедав, сарацинскую веру и законы их до конца низложил Божеcтвенною силою Утешителя. И после многих мук зломысленный мучитель огнeм искуси плоть твою: ты же… причислился к небеcным ангелам».

В каноне указывается, что мусульманский начальник «простирaл слова ласкaтельные, к ловлeнию страдaльца премудрого, но он вопил к нему: перестaнь, ибо я бесам не поклонюсь» (III, 4). «Никоим образом не послyшаюсь тебя, привлекающего к пaгубе, чтобы служить нечистым бесам, как вы, нечестивые, слyжите помрачeнной прeлести… лучше умру за Умeршего рaди меня, и с мученики вопию: слaва силе Твоей, Господи» (IV, 4).

Также в кондаке проходит идея о том, что своими страданиями мученик «погасил прeлесть сарацинскую» и потому ныне к нему обращаются христиане: «Ныне молитвами твоими потреби варварское востaние, воинству нaшему под ноги сих, слaвне, низлагaя» (IX, 3).

Итак, в богослужебных текстах Православной Церкви ислам упоминается как «агарянская безбожная вера», «мрачное злочестие варварского безбожия», «тьма заблуждения», «нечестие», «душевная слепота». Мусульмане называются «сынами Агари», «исмаильтянами», «язычниками», «безбожными», «варварами», «нечестивцами», «неверными», «ужасными», «злыми».

Христиане смиренно принимают обрушивающиеся на них из-за нападений мусульман беды как справедливое воздаяние за свои грехи, благодарят за победы христианского войска над мусульманами, за чудесные избавления от опасности вторжения, за возвращение святыни. Прославляют тех, кто отказался принять ислам и пострадал за Христа от рук мусульман, тех, кто обратился из ислама, и тех, кто обратил их в Православие.

Война мусульман с христианами осмысляется как видимое проявление духовной брани диавола против Церкви Христовой. Принявшие мученический венец побеждают диавола и являют превосходство истинной веры над «тьмой заблуждения». Восхваляются те, кто в словесной полемике с мусульманами доказал истину христианства и заблуждения ислама, а также те, кто обращал мусульман ко Христу.

Современному политкорректному человеку могут показаться резкими некоторые из высказываний в богослужебных текстах. В связи с этим имеет смысл напомнить о том, какой страшной напастью были в те времена регулярные мусульманские набеги на земли христиан. Вот, например, как описывает походы казанских татар на Русь казанский летописец:

«…и жгли они великие честные монастыри, святые же церкви оскверняли присутствием своим, ложась в них спать, и, раскалывая секирами честные святые образа, предавали их огню-всеядцу, а святые служебные сосуды в посуду простую превращали… и из священнических риз шили себе одежду, и над монахами чинили надругательство, бесчестя образ ангельский: засыпали им в сандалии угли горячие и, обвязав вокруг шеи веревку, заставляли их скакать и плясать, словно прирученных зверей; и стаскивали с молодых красивых иноков честные ризы и облачали их в мирские одежды, а затем продавали их, как простых юношей, в далекие варварские земли, и расстригали молодых инокинь, и насиловали их, и брали их себе в жены, над мирскими же девицами на глазах у отцов их и матерей, не стыдясь, преступное блудное дело творили, также и над женами на глазах их мужей, еще же и над старыми женщинами… и невозможно подробно перечислить все преступления их, ибо все это я видел своими глазами и знаю то, о чем пишу в горьком этом повествовании.

Православные христиане ежедневно уводились в плен казанскими сарацинами и черемисой, старым же, непригодным для работы, они выкалывали глаза и обрезали уши, нос и губы, и выдергивали зубы и в таком виде бросали их, еле дышащих; иным же отрубали они руки и ноги, и валялись те люди как бездушные камни на земле, и, спустя недолгое время, умирали… А вот же что они – хуже, чем с теми, о ком выше шла речь, – делали с младенцами незлобивыми: когда те, смеясь и играя, протягивали к ним любовно руки свои, окаянные те кровопийцы, схватив за горло, душили их, и, взяв за ноги, разбивали о камень и о стену, и, пронзив копьями, поднимали в воздух…

Приводя к себе в Казань русских пленников, прельщали их и принуждали, мужчин и женщин, принять мусульманскую веру. Многие же неразумные – увы мне! – прельщались… боясь мучений и продажи в рабство. Тех же, кто не хотел принять их веру, они убивали; других же держали связанными, наподобие столбов, и продавали на рынке иноземным купцам… Ибо опасались казанцы русских людей мужского пола и неомусульманенных в большом количестве держать как в Казани, так и во всей Казанской области»^[10].

Также для сравнения имеет смысл привести цитаты из молитвы, которую официально читали в мечетях Османской империи во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов.

«Во имя бога милостивого и милосердного! Сильный и державный, будь немилостив к неверным! Герой и завоеватель, сотри дерзкое и погибельное воинство нечестивых! Слава богу, господу миров!.. Боже, удержи раба твоего султана нашего, вождя верных твоих, и обезопась нас в отечестве нашем, погуби с лица земли всей неверных врагов наших, твоих и священной и истинной веры нашей. Уничтожь, боже, всякий след нечестивых русских и эллинов, воспитываемых во тьме нечестия наподобие свиней в грязи, дерзающих поднять скверную руку свою на ослабление верного народа твоего и твоего пророка Мухаммеда. Боже, разгони союз их, рассей сборища их. Боже, сокруши оружия их… Боже, излей на головы их все твои гневы и мщения… Боже, пусть кровь их льется как поток, и головы их да попраны будут ногами верных рабов твоих Оттоманов… Истощи их силы, сделай детей их сиротами, жен – вдовами, матерей – рыдающими… Боже милостивый! Пусть не будет остатка на земле русских, эллинов, славян и единомышленных и союзных им франков. Боже, окружи их отовсюду твоим страшным гневом, грабежом, виселицей, заразою, голодом, всеми поветриями, холерою, горячками, землетрясением. Сделай города их без жителей… Боже, поскольку злоумышляющие скотоподобные эти нечестивцы желают вреда нашего, пусть получат сами вред в глазах их, в чувствах их, в женах их, в детях, в имущества и в самой жизни их… Боже, сделай их и все, что у них есть, добычею верующих в тебя и в пророка Мухаммеда, на которых да будут обеты и благословения великого бога»^[11].