Болезнь нашего времени — равнодушие. Часть 1

— Несомненно! Церковь Христова — живой организм, и та благодать, которая присутствует в православной Церкви, была всегда. Церковь давала и дает истинное учение для своих верных чад. В то время молодых людей по приходам было наперечет, все знали друг друга, общались между собой, помогали. И эта церковная жизнь в моем, например, плане была подготовкой к дальнейшему этапу — этапу обучения в Московских духовных школах.

Московская духовная семинария, как известно, соседствует со Свято-Троицкой Сергиевой Лаврой, дающей хороший импульс. Приобретая знания, человек уже определялся на жизненном пути, на пути служения Богу, Церкви Христовой и народу. И Божьей милостью я выбрал путь монашества. Помнятся слова святых отцов, что монахом может стать только тот, кто хоть однажды в жизни увидел Монаха. Наверное, Монах — это уже с большой буквы.

— И кого на своем пути повстречали Вы?

— Я видел, прежде всего, братию Лавры, хотя, конечно, знал не всех. Видел, как иноки лаврские молятся. Думаю, для всей православной Руси этот дух молитвы особенно чувствовался в Троицком соборе. Туда приходили все: и братия, начинавшая свой молитвенный подвиг, и паломники, и студенты, кто-то рано утром, кто-то позже, но каждый считал своим долгом попросить его о помощи. Мне запомнились слова митрополита Владимира о том, что преподобный Сергий даже наши недозволенные просьбы слышит. И преподобный Сергий был для нас и отцом, и, в духовном плане, матерью, которая воспитывает, которая жалеет, которая сочувствует и переживает нашим тогдашним маленьким скорбям.

— Конечно, преподобный Сергий является игуменом Русской земли, но с кем из современников Вы повстречались?

— Я встретился на своем пути с известным общероссийским духовником батюшкой отцом Кириллом, общался с отцом Наумом, с отцом Илией (Резмером). Когда я вступил в братию Лавры, меня встретили с любовью. Это была единая монашеская и ученическая семья. Как сказал Ключевский: «Академия — это большая келья преподобного Сергия». Так что дух единения, любви и согласия пребывал и пребывает в обители преподобного Сергия и в Московских духовных школах.

— Но это, наверное, было характерной чертой жизни всех приходских общин, которых в советское время было не так много. Они были сплоченные, дружные…

— Сплоченные, с одной стороны, а с другой, может быть, и разрозненные, потому что люди с опаской смотрели друг на друга, так как были и доносчики, и агенты. Конечно, когда узнавали ближе, то уже общались тесно и помогали друг другу. Оставалось тогда еще старое духовенство, которое пережило и гонения, и испытания, и трудности в плане внешней и внутренней церковной жизни. Были еще и монашествующие, старенькие матушки…

— Из дореволюционных обителей…

— Да. Те, которые были пострижены в тех монастырях или вышли послушницами. И этот свой жизненный подвиг они донесли. Они являлись светом для верующих людей, поэтому на них смотрели с уважением, с почтением, к их словам и советам прислушивались.

— Вас назначили наместником Данилова монастыря. Многое было сделано до Вас, многое пришлось делать Вам. Мы понимаем, что основная задача монастырей — это духовное руководство, молитва, но кроме этого, какой деятельностью занимается Ваш монастырь?

— Монастырь наш имеет свое направление — это работа с молодежью. При монастыре, начав с воскресной школы, был сформирован Патриарший центр духовного развития детей и молодежи. Проводится большая работа: воскресная школа, работа с подростками, молодежью, военными, работа в ВУЗах, тюрьмах, больницах, домах ребенка. На Северном флоте есть подводная лодка, которая освящена с именем князя Даниила Московского.

— Многие считают, что монастыри не должны заниматься социальным служением, так как это ведет к оскудению монашеской жизни. Что бы Вы могли на это ответить?

— Полемика была бы здесь неуместна. Но сказать о том, что мы настолько духовно богаты, и имеем право раздавать свое духовное богатство народу, мы не можем. Так как мы духовно небогаты, скорее чувствуем свое духовное убожество. Но, тем не менее, у святых отцов есть такое выражение — нищий нашел сокровище, и вот он делится этим сокровищем теперь с другими такими же бедняками. Бедняк говорит: «Смотрите, что я нашел, и берите». Вот и мы можем в некоторой степени уподобиться этому бедняку. Мы знаем, что есть Христос, что есть Церковь, что истина в Церкви. Есть церковное богатство, истинное богатство, и вот поделиться с другими мы и призваны, и обязаны.

Если говорить об основном, о древнем, аскетическом делании иноков, то, прежде всего, — это молитва. Сначала иноки селились недалеко от своих городов, уходили в пустыни, а когда они приобретали духовные дары, к ним приходили их селяне, люди, которые потом о них узнавали, чтобы позаимствовать от них духовную пищу. В современных монастырях большинство братии — это священноиноки, которые совершают таинства, а люди приходят сюда для того, чтобы сподобиться благодати святых таинств. У нас, согласно распоряжению Святейшего Патриарха, учрежден обычай, что в течение дня в храме находится дежурный иеромонах, который может ответить на недоуменные вопросы и дать совет. Назвать это старчеством, назвать этих людей прозорливцами, конечно, нельзя. Если даже такой известный духовник, как отец Кирилл (Павлов), на вопрос «Есть ли старцы?» шутливо отвечал: «Есть ли старцы… Не знаю! Старики есть». Но у нас и стариков пока немного. Однако иеромонах, который знаком с духовной литературой, знает церковные правила, будет говорить людям не от своего ума, а из церковного кладезя. И люди не обязаны и не должны следовать этим указаниям беспрекословно. Мы говорим о совете. Если человек рассудил и видит, что этот совет добрый, то он его исполняет. А если считает, что для него это неприемлемо, значит, послушал, поблагодарил и пошел.

— Каковы, на Ваш взгляд, могут быть причины охлаждения к молитве, к духовной жизни, особенно у современных христиан?

— Святые отцы говорят, что молитва дается молящемуся, то есть тому, кто молится. В Москве был известный своей духовной жизнью протоиерей Александр Введенский, который учился молитве у праведного Иоанна Кронштадтского. Отец Иоанн говорил ему, что нужно пребывать на молитве до тех пор, пока он не почувствует, что он молится. И это не должно быть чисто механически, а осмысленно и целеустремленно.

— Бывает, что люди настолько заняты, настолько устают, что, приходя с работы, нет сил молиться, голова ничего не соображает…

— Главное — усердие! Каждый человек может принести свой плод. Кто-то Серафимовское правило: три раза «Отче наш», три раза «Богородица», один раз «Верую», кто-то, может быть, больше, а кто-то меньше, но важно усердие. «Сыне, даждь Мне сердце твое», — говорит Евангелие. Когда всякое дело совершается с молитвой, тогда будет постоянное единение с Богом. Есть замечательный рассказ о старушке, которой с детства запала мысль о том, как бы не прогневать Бога. И с этой мыслью она прожила до самой смерти и достигла единения со Христом. А жизнь у нее была самая обычная. Бог не отрицает наших забот, наших тревог, но Он призывает нас к тому, чтобы это было духовно. Как говорит апостол: «Едите ли, пьете ли или иное что делаете, все творите во славу Божию». В свете Евангелия, в свете Христа мы и должны оценивать все свои дела. Это и есть самое главное!

— Батюшка! Что из личного духовного опыта Вы могли бы посоветовать для воспитания в себе отвращения к лени, желания трудиться?

— Из личного опыта мне трудно советовать, потому что надо быть человеком духовным, богоносным. А вот слова Евангелия говорят: «Нудится Царство Божье и нужницы восхищают е». Очень хорошо это звучит по-славянски! То есть надо понуждать и заставлять себя, чтобы получить награду от Бога.

Продолжение слудует…