Маргарита

Источник: Отрок.ua

Гладкие большие камни уличной мостовой. Дорога, верблюжьими горбами идущая то вверх, то вниз. Низкорослые, белые, аккуратные здания вдоль улиц. И тишина.

Когда идёшь по улице вверх, перед тобой голубое небо. Остановишься наверху отдышаться, обернёшься назад — перед тобой вдали открывается море. Такого же цвета, как небо.

Греция. Острова

Здесь до боли красиво, и всё это почему-то без толку. Местные привыкли. Их взгляд на море и небо безучастный, скользящий. Чтобы оценить по достоинству эту повисшую в воздухе жару, эту цветовую смесь терракотовых крыш, синего моря и белых стен, и треск цикад, и пыльную зелень олив, им надо покинуть родной дом, причём — надолго. Так, чтобы сны о родине потеснили все остальные сны, чтоб тоска тошнотой раз за разом подкатывала к горлу, чтобы пища чужбины была безвкусной. А иначе... Хоть в рай посади человека, он и там приживётся, пообвыкнет. Будет с тоскливым видом высовываться из окна, чтоб покурить и поплевать сквозь зубы, будет думать «чем бы заняться?» или «где взять денег?»

Красота создана для туристов, то есть для шумных и праздных существ, тратящих специально накопленные деньги на покупку свежих впечатлений. У них горят глаза, они взвинченны и радостны, они фотографируются, шумят на незнакомых языках за столиками в тавернах. Их белая кожа впитывает местное солнце. Они высаживаются из автобусов, как облако саранчи, чтобы, съев глазами, ушами и кожей весь набор запланированных впечатлений, уехать туда, откуда явились, и уступить место следующему десанту. «Я там был», — скажет каждый из них, тыча в нос собеседнику фотоальбомы, поднося сувениры.

«Я там была». За то, чтобы произнести эти слова, наша героиня заплатила бы много. Очень много. «Была». Сладкое слово. Когда она сможет произнести его, ей тоже покажется раем и это море с выводком рыбацких лодок у берега, и горы, поросшие курчавым лесом, и вертящиеся лопасти ветряной электростанции. Сонное, ленивое царство, где среди детей нет рахитов, потому что солнца так же много, как воды в море.

Она хотела бы быть туристкой. Она хотела бы улететь домой на первом самолёте, чтобы показывать подругам фотографии и говорить: «А вот это дом, где я жила».

Но нет. Не сейчас. Сейчас она идёт из супермаркета с сумкой, полной бытовой химии. Хозяйка любит чистоту. Деспина — по-гречески «хозяйка». Деспина Зоя. Подумать только. В космос давно летают ракеты, а на земле у людей до сих пор есть хозяева и хозяйки, как будто мы в Древней Греции, а не в одной из стран Евросоюза. Дичь какая-то.

Так по-русски думала женщина, освещённая греческим солнцем, возвращаясь вверх по улице домой из супермаркета. Тот отрезок её жизни, на котором мы с ней встречаемся, давно прошёл. Она уже дома, на родине. Греция осталась лишь в её снах и на редких фотографиях. Теперь она даже немножко скучает по тихому острову, на котором прожила два долгих года. Но мы видим её не сейчас, а тогда. Мы «тогда» переносим в сегодня и видим женщину лет сорока, только что остановившуюся наверху улицы, чтобы отдышаться, и обернувшуюся лицом в сторону моря, такого же синего, как небо.

Её зовут Маргарита. Так в паспорте. Ритой звала её мать. Точно так же звали и подруги. Катапульта, которая забросила Маргариту, словно камень, за тридевять земель, называется долги.

Она не брала денег в долг на раскрутку бизнеса. Она брала деньги в долг, чтобы сына не посадили в тюрьму. Ей, потомственной адвентистке, с детства знающей, что такое грехи и что такое заповеди, было особенно тяжело от того, что сын её связался с наркоманами, а она — внучка уважаемого пастора — была вынуждена выкупать его из беды и для этого брать в долг довольно большую сумму.

Так Маргарита оказалась в Греции, вдали от мужа (как он там?), от сына, продолжавшего, по слухам, бесчинствовать, вдали от общины, где о ней молились на каждом собрании.

Вера верой, а беда бедой. Рита плакала, как все; скучала, как все; сто раз порывалась уехать; боялась часто звонить домой, чтоб не рыдать в трубку и не услышать (не дай Бог) дурных новостей. Долг постепенно отрабатывался, хотя и не так быстро. Со временем порывы бросить всё и уехать сменялись мыслями остаться подольше и побольше заработать. Она была простым человеком, то есть — тростью, ветром колеблемой.

Для туристов греческие острова были раем, для местных жителей — декорацией, а для Риты её остров был местом добровольной ссылки, одинаково тоскливой, будь ты хоть в Сибири, хоть в Африке.

Она, конечно, утешалась Библией. И раздражалась хозяйкой. Деспина была стара, как сама история Древней Греции. Она была почти глуха, перемещалась по дому едва-едва и часто просыпалась ночью. Ела она мало и в туалет (слава Богу!) ходила не под себя. Но бывали дни, когда нужно ей было что-нибудь поминутно. То выжми ей сок. То включи телевизор, то выключи телевизор, то позвони сыну, чтоб на выходные приехал. И всякий раз, не важно, ночь на дворе или день, глухая хозяйка била палкой в стену и кричала «Ри-и-та».

Непременной обязанностью служанки было зажигать на ночь лампаду перед иконой Богоматери. Рита было воспротивилась. «Идол! Не буду! Не сотвори себе кумира!» Но для деспины Зои это было очень важно, и русская адвентистка смирилась.

«Я не грешу в душе. Я не изменяю Богу. Я просто... Я просто...», — думала Рита про себя, зажигая лампаду, и не могла подобрать точное имя тому действию, которое совершала каждый вечер.

Она уходила к себе, чтобы успокоиться за чтением Библии, и оставляла старуху сидеть в кресле напротив потемневшего на ночь окна. Деспина могла сидеть часами, глядя в одну точку, думая о чём-то. Временами она поднимала глаза к Богородице, крестилась сморщенной, как куриная лапка, рукой и вздыхала тихо: «О Панагия».

Греки ничего не знают о нас. Никто ничего о нас не знает. Никто вообще ничего не знает. Это мы читаем обо всех и всем интересуемся. Остальные плевали на мир, не попадающий в поле прямого обзора. Исключения есть, но их мало.

Кассирша в маркете, с которой Рита подружилась, спрашивала её поначалу, есть ли у нас в домах телевизоры. Спим ли мы на простынях или на голом полу. Всё это жутко возмущало Маргариту, и она лихорадочно перебирала в уме аргументы для доказательства нашего величия.

«Да мы первые в космос полетели! Да у нас дети про вашу Грецию знают больше, чем вы сами! Да у нас Пушкин...» Она никогда не гордилась дома ни Пушкиным, ни Гагариным, ни школьной программой. Было чувство, что Родина велика. Но не было знания — почему, и это тоже раздражало.

Кассирша улыбалась в ответ. Она не понимала ничего — ни причин Ритиного раздражения, ни того, почему такие умные люди пачками уезжают из дома на заработки. Этого, по правде, Рита тоже не понимала.

— У вас Церковь есть? — спросила однажды кассирша у Маргариты.

— Конечно, есть, — отвечала Рита. Но когда она на своём ломаном греческом языке начала рассказывать о своей общине, о Библии, о дедушке-пасторе, лицо кассирши скривилось в презрительную гримасу.

— Это не Церковь, не Экклесия, — сказала гречанка. — Настоящая Экклесия — вот, — и она показала рукой в сторону покатой черепичной крыши местного храма и перекрестилась.

Рита не стала спорить, хотя ей хотелось крикнуть на весь магазин, что греки — обычные идолопоклонники, что они не знают и не читают Библию и что вообще их местный священник подмигивает незнакомым женщинам. Что настоящая вера иная, иная. Но она сдержалась и, расплатившись, вышла. Она шла из магазина по улице вверх, и ей хотелось плакать. Плакать от одиночества, от обиды, от усталости.

В местном храме она бывала время от времени. Священник действительно игриво подмигнул ей, когда она, понуждаемая деспиной, пришла, чтобы подать записку с именами на поминальную службу. Это тоже входило в её обязанности — приносить по воскресеньям из церкви просфору, относить деньги и записки с именами на службу.

Храм был мил. Именно мил, а не красив или величествен. Он был чужой для Маргариты, но всё же, думала она, в нём тоже молятся Богу. И ещё распятие притягивало её взор. Это было высокое, большое и очень красиво сделанное, красиво нарисованное распятие. Иисус на нём казался уснувшим. Красивым, уставшим и уснувшим. Он склонил голову на плечо и закрыл глаза. А в ногах и руках Его торчали гвозди, большие гвозди с квадратными шляпками. Однажды Маргарите вдруг захотелось подойти к Распятию, чтобы помолиться или даже... поцеловать ноги Иисуса. Но она сдержала себя. Ей нельзя. Так неправильно. Бог есть Дух, и поклоняться Ему надо в духе и истине. Бог не в рукотворенных храмах живёт.

Она вышла тогда из храма почти бегом, словно уходила от искушения.

Мы ведь смотрим на неё «тогда». Мы отмотали, как плёнку, несколько лет жизни, и словно в реальном времени смотрим со стороны на свою соотечественницу, оказавшуюся на заграничном курорте с целями, далёкими от отдыха. А что сейчас?

А сейчас Маргарита Павловна сидит за столом и рассказывает мне о том, что было с ней в прошлом, кажущемся уже таким далёким. Мы дружим с ней. Она — прихожанка в храме хорошо знакомого мне священника.

Видели бы вы, какое распятие она подарила в храм этому священнику! Большое, красивое и живое!

Иисус на нём словно уснул. Только что, «преклонь главу, предаде дух». А все детали живы. Солнце и Луна со страхом смотрят на Господа, как живые. Голова Адама под Голгофой то ли скалится от страха, то ли улыбается. И если это улыбка, то от неё становится жутко. Кровь из ран уже не течёт, но запеклась, и тоже — живая. И ты становишься живым, когда, постояв минуту-две у распятия, вдруг опустишься на колени и, коснувшись лбом пола, скажешь шёпотом: «Прости меня».

— В Великом посту мне совсем было плохо. Тоска такая, что хоть вой. Я читала, молилась, но всё равно тоска не отступала. Иногда смотрела в книгу и ничего не видела. Читала одно и то же по нескольку раз и не понимала ни одного слова. Да и времени не было читать. Работа. То одно, то другое.

Это как тюрьма. Ни одного нового лица. Те же стены, та же работа, один и тот же пейзаж. Горы, море, тишина. Я думала, что с ума сойду.

Тут деспина посылает меня в храм отнести деньги на службу. А мне так не хочется. Видеть никого не хочется, только бы легла в угол и плакала. Но делать нечего. Иду. Прихожу в храм. Людей среди дня почти нет, и распятие стоит посреди храма. Я дала деньги на службу и уже повернулась уходить. Потом что-то меня задержало. Думаю, посижу в храме немного одна. Не буду спешить. Села на скамью и смотрю на распятие. Потом... Не знаю, что со мной было. Вот не знаю. Меня будто сила какая-то подняла с места и подвела к Голгофе. Как я вдруг начала плакать! И молиться начала! Будто в груди что-то прорвалось, и слёзы хлынули рекой. И молюсь Христу. И крещусь! Представляете? Сначала жаловалась Христу на жизнь, что скучаю, что плохо мне. Жалко себя было. Потом стала молиться за сына, за мужа. Потом вдруг почувствовала свои грехи, вспомнила, увидела, сколько их! Мы ведь себя чуть не за святых привыкли считать. А тут у меня будто глаза раскрылись. Я долго тогда в храме была. Не знаю сколько. Пришла домой, бабка моя кричит: «Где ты была?» — а я чувствую, что люблю её. Мне так легко стало. Я таку-у-ую благодать получила, что вам сказать! И потом лампадку зажигала с радостью.

Она говорит, говорит, говорит. А я пью чай и слушаю, слушаю. Они так любят говорить, эти милейшие бывшие протестанты. У них везде «благодать», «откровение», «свидетельство». А мне вот хочется такое же распятие к себе в храм. Но просить не буду. Стыдно. Да и дорого это.

Уж сколько разных историй, всяких-всяких, слышали мои уши. Не пора ли записывать? Говори, говори, Маргарита Павловна. То, что ты говоришь, действительно, и откровение, и благодать, и свидетельство.

Она поднималась по улице вверх, неся в руках сумку, полную бытовой химии. Деспина Зоя любит чистоту. Мы знаем, что случится с ней через полгода, а она ещё ничего не знает. Что ж, оставим её при блаженном незнании. Её — Маргариту, внучку уважаемого пастора, приехавшую в Грецию, чтобы заработать денег и отдать долги.

Вот она стоит с печальным лицом, среди треска цикад под синим небом, обернувшись, чтобы взглянуть на такое же синее море.

Протоиерей Андрей Ткачев

Источник: Отрок.ua

20 января 2012 г.

Псковская митрополия, Псково-Печерский монастырь

Книги, иконы, подарки Пожертвование в монастырь Заказать поминовение Обращение к пиратам
Православие.Ru рассчитывает на Вашу помощь!
Комментарии
Маргарита30 марта 2012, 15:59
Благодарю за язык художника, читая рассказ как будто смотришь красочное кино!!!
Ольга12 февраля 2012, 12:08
о.Андрей,спасибо Вам за статью!Иногда, действительно, нужно забраться за тридевять земель, чтобы что-то щёлкнуло,соединилось,замкнулось нынешнее и прошлое.Со мной такое произошло в монастыре Св.Екатерины на Синае.Живу в Украине, родилась в Средней Азии, наполовину- гречанка,наполовину-русская.Родственники-греки практически все живут в Греции.Сейчас я удивляюсь, как можно было в ТЕ времена умудряться носить крестик с комсомольским значком,но наши греки умудрялись, и у всех в домах были иконы, а моя бабушка знала литургию наизусть.Наши(Союзные) греки-это выходцы из Турции,они-понтийцы,и за время гонений они не растеряли Веры.Не буду сравнивать,что у нас, а что у них.Могу только сказать,что литургия у греков короче-у них нет литургии оглашенных, и греческая Церковь нонеча - это не греческая Церковь давеча.Ещё раз СПАСИБО батюшке за рассказ.
Р.Б. Сергий 7 февраля 2012, 03:20
А ведь рассказ отца Андрея вовсе не о Греции. То есть, не в ней дело. Рассказ - о дивном промысле Божием.
Женщина едет в Грецию с мыслью заработать и отдать долг - только и всего, но на самом деле Господь привёл её именно сюда, чтобы она познала единую святую соборную Экклесию, то есть истинную Церковь апостольскую, которую так и не познала у себя на родине. Дивны дела Твои, Господи!
Антон26 января 2012, 09:09
Тамаре:
Греция, конечно, прекрасная страна, люблю её очень сильно. Но греха и зла там ничуть не меньше чем в России. Да и веры - вряд ли уж намного больше. Как обидно, когда в этой колыбели Православия приходишь воскресным днём в храм, а там среди молящихся - 90% женщин пенсионного и предпенсионного возраста. А молодых, особенно мужчин, почти нет...

Настоятельница одного маленького монастыря на Корфу рассказывала такую историю: на Пасху в их монастыре шла служба, собрался народ из окрестных деревень. На улице в это время жарили традиционного барашка. Вдруг пронёсся слух: барашки готовы! И весь народ забыв о богослужении ринулся на улицу. Молиться осталась только одна девушка.

Так что не будем преувеличивать греческое благочестие и хулить свою Церковь. И у нас, и у греков есть свои грехи и свои несомненные достоинства, а уж у кого чего больше - одному Богу ведомо.
Ксения25 января 2012, 12:27
Тамаре.
Ни капли любви к Родине в ваших словах.Все ТАМ лучше, чем у нас, и батюшки, и прихожане. Тяжело так жить... на Родине как в тюрьме...
Елена24 января 2012, 16:50
СергиюА: зачем же так коробиться от слов? Может быть, тот, кто говорит "вычитываю молитвы", имеет нечто другое, чем Вы себе представляете...
раба Божия Тамара24 января 2012, 16:10
Очень хорошая статья. Греция пронизана Православием! вера словно растворена в воздухе. батюшки там более дружелюбные, чем в России. да и прихожане - всегда помогут и подскажут. не то что в российских храмах - злобное шипение или холодное равнодушие. в Греции православные традиции - это как семейные традиции. они настолько сплетены вместе! когда идет служба в греческом храме - такая благодать идет! Спаси Господи нас и страну колыбели Православия!
СергийА23 января 2012, 20:07
Всегда меня коробит, и крючит, когда говорят вот так - "вычитываю"- как заклинание, как оброк,как повинность . Лучше промолчать уж..
Владимир22 января 2012, 00:39
Часто Господь приходит в нашу жизнь именно таким образом - одномоментно и навсегда. Людям, которые этого не испытали, объяснить что либо бывает трудно.
Ольга21 января 2012, 20:31
Неужели Нас надо выкинуть куда-либо, чтобы мы полюбили Россию и Православие?
lidiya21 января 2012, 20:16
xorowaya ctatya, mne ponravilac,bolwe bi takix ctatei,ocobenno polezno lydyam drygix ver.
Наталия21 января 2012, 19:39
Да благословит Бог о.Андрея и всю его семью! Батюшка такой родной, а всегда его поминаю на своей немощной молитве.
Дмитрий21 января 2012, 17:09
Большое спасибо Вам, отец Андрей! Очень поучительная и замечательная история... Еще раз ОГРОМНОЕ спасибо и храни Вас Бог!
Мария21 января 2012, 00:58
Просто слов не хватает... Действительно, пути Господни неисповедимы. Спасибо батюшке за историю!
Елена21 января 2012, 00:57
Греция - потрясающая страна! Я - русская, муж - грек. Живу в Греции 5 с половиной лет. Здесь правда все красиво, несмотря на экономические и политические трудности. Хоть и люблю безмерно Россию, но и Грецию не меньше! Даже и не представляла себе, что такое возможно. Когда я здесь, чувствую себя на Родине: счастливой, хотя и скучаю по России. А когда приезжаю в Россию, чувствую себя тоже на Родине - необыкновенно счатливой, но скучаю по Греции. Молитву за Отечество вычитываю 2 раза - за обе страны. И всех, кому не лень, прошу делать то же самое - помолитесь за Грецию: ей так нужны молитвы!
Ирина20 января 2012, 19:26
Потрясающе!Но самое главное, что так всё и было и иначе не могло произойти...СПАСИБО!
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все комментарии будут прочитаны редакцией портала Православие.Ru.
Войдите через FaceBook ВКонтакте Яндекс Mail.Ru Google или введите свои данные:
Ваше имя:
Ваш email:
Введите число, напечатанное на картинке

Осталось символов: 700

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru

Рассылка выходит два раза в неделю:

  • Православный календарь на каждый день.
  • Новые книги издательства «Вольный странник».
  • Анонсы предстоящих мероприятий.
×