Избранные творения

Cвятитель Григорий Богослов. Избранные творения / Сост., предисл. В. Буреги. — М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2008. — 400 с. — (Духовная сокровищница). Cвятитель Григорий Богослов. Избранные творения / Сост., предисл. В. Буреги. — М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2008. — 400 с. — (Духовная сокровищница).
Вниманию читателя предлагаются избранные творения святителя Григория Богослова (ок. 329—389), входящего в круг величайших богословов IV века, так называемых Великих каппадокийцев. Богословские труды святителя Григория по сей день стоят в центре богословской мысли Православной Церкви.

Сборник содержит сочинения, призванные отразить различные стороны литературного таланта святителя: слова на великие церковные праздники, о богословии, о себе самом, некоторые из его поэтических произведений. При подготовке настоящего сборника была предпринята незначительная правка отдельных мест перевода, после их сверки с греческим текстом.

Приводим отрывок из книги.

О душе

Бога дыханье душа, и все-таки терпит смешение,

Неборожденная, с перстью; светильник, сокрытый в пещере, —

Все же нетленна она и божественна, ибо не может

Образ Великого Бога бесследно навек раствориться,

Словно она ползучая тварь иль скот неразумный,

Хоть и пытается грех бессмертную смертной соделать.

Также палящий огонь — не ее естество (ведь не может

Быть истязатель для жертвы своей источником жизни),

И не изменчивый воздух, что вдохом и выдохом движим;

Также она не крови поток, пробегающий плотью;

И не гармония членов телесных, в единство сведенных,

Ибо различной природы бессмертная форма и тело.

Чем же тогда превзойдут добродетельные наихудших,

Если они от смешенья стихий прекрасны иль плохи?

И почему лишены бессловесные умной природы,

Если их смертная плоть пребывает в гармонии с формой,

А гармоничное все быть лучшим должно, коль им верить?

Так рассуждают, считая лишь то основанием жизни,

При удаленье чего и д€уши тел€а оставляют.

Не назовешь же ты пищу причиною жизни, а смертный

Жить без нее не способен, поскольку в ней крепость и сила.

Я и другое учение знаю, хотя не приемлю;

Ибо душа, пребывая на всех разделенной и общей,

В воздухе вряд ли блуждает. Ведь если б так было, то душу

Все б выдыхали одну и вдыхали, и каждый, кто дышит,

Находился б в других, согласуясь с природой воздушной,

Что разлита то в одном, то другом. Ну, а если блуждает, —

Что от нее, а что от утробы для жизни я принял,

Если я был к бытию извне привлечен породившей?

Если же ты полагаешь, что многих она породила,

Душ поглощенных лишь большим числом ты ее награждаешь.

И не ученье разумных, а книжная шалость пустая,

Будто душе суждено менять тела постоянно

Жизням согласно своим предыдущим — плохим иль хорошим:

Иль в наказанье за грех, иль в некую честь по заслугам.

Душу в одежды они то оденут, как некого мужа,

То непристойно разденут. С великим усильем вращают

Тщетно они колесо Иксионово[1], делая душу

Зверем, растением, смертным, псом, рыбою, птицей, змеею.

Часто и дважды одним, коль будет вращенью угодно.

Где же конец? Никогда не видал я разумного зверя,

Иль говорящего терна. Ворона ведь каркает вечно,

А по соленому морю плывет бессловесная рыба.

Если же скажут, что, мол, душа в заключенье претерпит

Кару, то с ними не стоит и спорить. Ведь если без плоти, —

Странно. А с плотью — кого огню предадите из многих?

Но непонятней другое: ведь если с иными телами

Соединил ты меня и сведущим сделал во многом,

Как от ума моего ускользает одно лишь: кто прежде

Кожей мне был, кто потом, и в скольких я умер? Но ясно,

Уз налагатель не душами вовсе богат, а мешками.

Или от долгих скитаний мной прежние жизни забыты?

Выслушай наше теперь о душе совершенное слово.

Здесь уже песню мою постараюсь немного украсить.

Было так: высочайшее Слово ума утвердило

Мир, дотоле не сущий, умом Отца вдохновляясь.

Молвило, и совершилось по воле Его. И как только

Мир упорядочен был, став сушей, небом и морем,

Нужен стал созерцатель Премудрости — матери сущих,

Богобоязненный царь творенья; тут молвило Слово:

«Небо пространное полно служителей чистых, бессмертных,

Неповрежденных умов, добродетельных ангелов верных,

Гимны приснопоющих Моей нескончаемой славе;

Землю же лишь неразумные твари собой украшают.

Род, в ком и то, и другое теперь сотворить Мне угодно,

Мудрого мужа, стоящего между бессмертных и смертных,

Да насладится делами Моими. Да будет он Неба

Мудрый таинник, великий земли повелитель и новый

Ангел из персти, свидетель ума Моего и величья!»

Так изрекает и, взяв новосозданной толику персти

Вечноживыми руками, творит человеческий образ.

И уделяя от жизни Своей, в него посылает

Духа, что есть Божества невидимого ответвленье.

Так из персти земной и дыханья был создан я, смертный —

Образ Бессмертного; ибо царит над обоими разум.

Вот почему, как земля, я связан со здешнею жизнью,

К тамошней сердцем влекусь как причастник Божественной доли.

Первородный так был сопряжен человек, а позднее

Тело от плотей рождалось, душа же путем неисследным

В перстный состав проникала, как — знает один лишь Создатель,

Душу вдохнувший вначале, с землей обручивший Свой образ.

Разве что кто-нибудь смело (но, впрочем, следуя многим)

В помощь моим речам, объясненье предложит такое:

Так же, как тело, что слеплено было вначале из персти,

После же стало потоком людским, бесконечным ветвленьем

Тварного корня, всех нас заключившим поочередно,

Так вдохновенная Богом душа с той поры и поныне,

Вновь зарождаясь из первоначального семени, входит

В каждый состав человека, но, распределяясь меж многих,

В смертных телах сохраняет всегда неизменным свой образ.

С ним получает в удел и господство ума. Но — как в малых

Сильное флейтах дыханье звучит некрасиво и слабо,

Хоть и искусен флейтист, когда же он в руки получит

Флейты большие, они изливают прекрасные звуки —

Так и душа, в немощных немощная составах, а в крепких

Светится ярко и силу ума в полноте раскрывает.

Сын же бессмертный, когда сотворил Своего человека,

Чтобы он новую славу обрел, и, землю оставив,

К Богу как бог в последние дни совершил восхожденье,

То ни свободным всецело, ни полностью связанным создал;

Дав природе его закон, начертав добродетель

В сердце, его поселил в цветущем урочище райском,

Равнопреклонным создав, что выберет он ожидая;

Тот был наг и не ведал еще ни греха, ни коварства.

Рай же — небесная жизнь, как мне представляется. В нем-то

И поселяется он, исполнитель Божьих заветов.

Лишь от единого древа, что было других совершенней

И содержало в себе добра и зла различенье

Полное, Бог удержал человека. Но полное знанье —

Лишь преуспевшим во благо, тогда как неопытным вредно,

Так и взрослая пища всегда тяжела для младенцев.

Тот же, мужеубийцы завистливого ухищреньям

И уговорам женой изреченного слова поддавшись,

Сладостного плода до срока вкусил безрассудно,

И облачился в дебелую плоть, в одежды из кожи,

Тленью подпав (поскольку Христос грех смертью умерил).

Так человек возвратился на землю, откуда был родом,

Долю жизни претрудной приняв. А священное древо

Ревностью огненной Бог охраняет с тех пор непрестанно;

Чтобы какой-нибудь новый Адам, как и прежний, до срока

Внутрь не вошел, и плода пожирающей сласти не минув,

Будучи злым, не вкусил бы от дерева жизни. И так же,

Как мореход, увлеченный ненастьем, уходит от цели,

После же, иль дуновению легкому парус доверив,

Или на веслах с трудом на путь возвращается прежний,

Мы, в бесконечную даль отойдя от Великого Бога,

Вновь не без многих трудов вожделенный поход совершаем.

Вот какая пришла, посеяна перворожденным,

К людям беда, и на ней возрос погибельный колос.


[1] Иксион — герой греческой мифологии, который в наказание за нечестие был привязан к вечно вращающемуся колесу в Тартаре.

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru

Рассылка выходит два раза в неделю:

  • В воскресенье — православный календарь на предстоящую неделю.
  • Новые книги издательства Сретенского монастыря.
  • Специальная рассылка к большим праздникам.
Храм Новомученников Церкви Русской. Внести лепту