Причащаясь, мы даем обещание стать святыми

Межсоборное присутствие направило в епархии для обсуждения новые проекты документов, которые будут утверждаться на предстоящих Архиерейских соборах.

Наибольшую полемику в церковной среде вызвал документ «О подготовке ко Святому Причастию». О дискуссии, развернувшейся вокруг сердцевины христианской жизни – Таинства Евхаристии – рассказывает руководитель миссионерского отдела Архангельской епархии протоиерей Евгений Соколов.

Протоиерей Евгений Соколов

– Эта работа очень важна; даже в нашей епархии, если говорить, в частности, о Таинстве Евхаристии, существуют разные традиции. Можно ли причащать людей, которые живут семейной жизнью, имеют детей, но не венчаны? Я знаю тех, кто не причащает, отказывает; а есть те, кто причащает, потому что Церковью этот брак признан, просто люди ещё не доросли до венчания. Как готовиться к Причастию на Светлой седмице? Некоторые практики явно противоречат друг другу, и прихожане, попав в другой храм, иногда возмущаются – почему тут так, а там иначе. И то, что Межсоборное присутствие готовит проекты соборных документов и передает их на обсуждение в епархии – это прекрасная возможность выработать единую взвешенную позицию по важнейшим церковным вопросам.

– Что Вам представляется наиболее важным в проекте документа «О подготовке ко святому Причащению»?

– О чём сегодня идут споры? Первые христиане причащались почти каждый день, и можно понять почему. Вся их жизнь была как плавание на корабле в бурю, они каждый день могли быть схвачены и казнены; молитва и Таинства помогали им укрепиться. Мы тоже живём в очень сложное время, в эпоху соблазнов, такого мир ещё не знал. И современный человек, плывя по бурному житейскому морю, просто не успевает, не умеет бороться с этими соблазнами, они настолько разнообразны, что духовных сил на борьбу не хватает. В документе же говорится о возможном частом приобщении, которое порой встречает возражения многих батюшек: «Достаточно 4-5 раз в год, во время поста, в день Ангела…» Нет, документ чётко обозначает, что в сегодняшнее непростое время причащаться можно чаще, с этой мыслью трудно не согласиться. Действительно, во время духовной войны без укрепления выжить практически невозможно.

– С другой стороны, документ вызвал достаточно резкую критику некоторых мирян и священнослужителей, одна из главных претензий – что в нём не утверждается обязательное Причащение за каждой Литургией…

– Понятно, что в такое время причащаться надо чаще. Но надо и хорошо понять, что Причастие ко многому обязывает. Мы должны помнить о страшной болезни последних времён – теплохладности, когда человек духовно не растёт. Дело не в том, что он делает попытки, но ничего не получается. Даже попыток нет – он ходит в церковь, соблюдает посты, читает правило, соблюдает какие-то общие каноны, но это продолжается год, два, три, пять, десять… И хочется сказать – если ребёнок в первом классе знает, что «дважды два равно четыре», и в десятом – «дважды два четыре», что же он делал десять лет? В духовной жизни происходит то же самое. И если мы дерзаем касаться Святых Христовых Таинств, мы тем самым берём на себя некий обет, что мы будем преображать свою душу. Повторяю, пусть неудачно, но мы попытаемся. Если человек находится в таком состоянии, что он этого делать не может или не хочет, тогда причащаться не надо. Тогда действительно можно оставить 4-5 раз в год – чтобы совсем низко не упасть. Но, повторяю, мы призваны к преображению души, и Причастие в это непростое время должно быть регулярным, но каждый раз человек должен делать попытку преображения души и учиться бороться с окружающими соблазнами.

– А если этого не происходит, человек причащается впустую?

– Это становится неким привычным действием, как, например, время от времени ходить в баню. Так нельзя, Евхаристия – это великое Таинство! И на священника Господом возложена большая ответственность – помогать своим чадам причащаться достойно. Грань очень тонкая. Если человек действительно готовился и стремится к преображению, а ты не поймёшь этого и не допустишь – грех. Не менее страшный грех – допустить того, кто не собирается меняться, но дерзает приступать к Таинствам.

У святителя Иоанна Златоуста есть страшные слова, обращенные к пастырям: «Поэтому ты, служитель Таинств, смотри, чтобы тебе не раздражить Владыку, если не будешь очищать это Тело, смотри, чтобы не дать меча вместо пищи. Но хотя бы кто и по неразумию пришел для причащения, воспрети ему – не бойся. Бойся Бога, а не человека... Если ты сам не смеешь, то приведи ко мне: я не позволю этой дерзости. Скорее предам душу свою, нежели причащу Крови Господней недостойного; скорее пролью собственную кровь, нежели причащу столь страшной Крови того, кого не должно» (Святитель Иоанн Златоуст.82-я беседа на Евангелие от Матфея).

– Проект документа критикуют в том числе за тезис, что исповедь является необходимой частью говения перед Причащением. Многие возражают, что это два разных Таинства, что исповедь нельзя превращать в пропуск на Причастие, что исповедоваться нужно, только когда есть потребность, а если этой потребности нет, то можно причащаться так и т.п… Ваше мнение?

– Здесь надо ответить совершенно чётко: исповедь – это некая гарантия того, что человек находится в рамках канонов. Но не надо забывать, что и обычные, повседневные грехи – осуждение, рассеянная молитва и т.д. – опустошают душу. Святитель Игнатий Брянчанинов пишет, что рассеянность окрадывает молитву. «Помолившийся с рассеянностью ощущает в себе безотчетливую пустоту и сухость. Из этого состояния рождается холодность к Богу, уныние, омрачение ума, ослабление веры, и от них мертвость в отношении к вечной, духовной жизни. Все это вместе взятое служит явным признаком что такая молитва не принимается Богом» (Святитель Игнатий Брянчанинов. Аскетические опыты). Мне кажется, когда православный христианин утверждает, что у него нет потребности в исповеди – это тревожный сигнал.

– А нельзя просто прийти и сказать – «Батюшка, благословите причаститься, у меня нет ничего особенного»? Без исповеди?

– Нет, исповедь нужна, ведь мелкие грехи остаются… По свидетельству святителя Игнатия, «одна исповедь искренняя и частая может освободить от греховных навыков, соделать покаяние плодоносным» (Св. Игнатий Брянчанинов. Аскетические опыты).

– Однако критики называют обязательную исповедь перед Причастием профанацией Таинства. По их словам, верующий и так каждый вечер читает исповедание грехов – и этого достаточно, чтобы ему приобщиться.

– Давайте вспомним, как проходит исповедь. Читается разрешительная молитва, человек целует Евангелие, крест, священник его благословляет. Само чинопоследование Таинства содержит как бы клятву, «целование креста»: «я постараюсь исправиться». Я говорю об этом на лекциях: каждый, кто дерзает причащаться, даёт обещание попробовать стать святым. Иначе, простите, и причащаться, может быть, не надо.

Святитель Иоанн Златоуст пишет, что литургийный возглас «Святая святым» – это не только призыв к святости, но и отлучение от Чаши тех, кто недостоин к ней приступить: «Священник, словно некий глашатай, подняв руку вверх, встав на возвышении, будучи видим всеми, в страшной тишине, громким голосом произносит грозное воззвание, которым одних призывает, а других отлучает» (Святитель Иоанн Златоуст. Толкование на Послание к Евреям, 17).

– В полемике о подготовке к Причастию священника нередко сравнивают с «собакой на сене» – сам он безо всяких ограничений, без исповеди и поста причащается за каждой Литургией, но не допускает к этому мирян. Получается разделение на некую элитную «касту» священников, которым всё позволено, и всех прочих, что в корне противоречит самой природе христианской общины.

– Здесь надо понять, что священник несёт крест своего служения. В том числе он всё время должен поднимать, вести за собой своих пасомых, а для этого должен сам постоянно духовно расти.

То, что все священники якобы редко исповедуются, не совсем так. Например, у меня был период, когда нужно было ухаживать за тяжело больным родственником. Конечно, не всегда хватало терпения, прорывалось раздражение, и исповедоваться приходилось чуть ли не по несколько раз в неделю, потому что жить с сознанием греха невозможно, жжёт. Если же батюшка не идет на исповедь, забывает про соблюдение поста – это не самый лучший пример.

– Вам приходилось видеть, чтобы священник часто причащался без исповеди и духовно не рос? Вероятно, могут быть и очень серьёзные последствия…

– Конечно. Давайте вспомним: «по причине беззакония во многих охладеет любовь» (Мф 24:12). Проблема, прежде всего в нас, пастырях. Не пытаясь оправдывать, попробую объяснить: в условиях, когда поголовно вырезают десятки тысяч священников, когда нам обещают показать по телевизору «последнего русского попа», очень трудно сохранить духовную преемственность. Мы остались без корней. И многие молодые батюшки, искренне желающие служить, не умеют правильно бороться с соблазнами, и так мало старцев, мало духоносных пастырей, которые бы их этому научили. И это тоже нужно терпеть. Об этом Господь сказал: «терпением вашим спасайте души ваши» (Лк 21:19). Что же делать в этой ситуации? Обратиться к Святым отцам. Преподобный Нил Сорский говорит, что «чтение отеческих писаний, по умалению духоносных наставников, сделалось главным руководителем для желающих спастись и даже достигнуть христианского совершенства» (Преп. Нил Сорский. Правила).

Духовная аскеза обязательна для пастыря, если он хочет помочь пастве. Это подразумевает и соблюдение постов, и регулярное молитвенное правило, и доброделание, богомыслие, иначе не получится правильно пасти вверенное тебе стадо, а это огромный грех. Такие пастыри встречаются, никто не спорит. Но это не повод, указывая на одного, предлагать всем быть такими же. Если двоечник получает двойки, это не значит, что троечники должны радоваться своим тройкам.

– Исповедь и личная аскеза важны для священника не менее, чем для мирянина?

– Конечно, без исповеди не очистить душу. Сегодня выходишь на улицу – непристойная музыка, люди непристойно одеты, нецензурная брань… Всё это бьёт по душе, провоцирует на осуждение, лишает мира. А служить можно, только когда в душе мир. Исповедь помогает его обрести, духовная работа служит для преображения, а чтобы были силы, человек прибегает к Таинству Евхаристии. Священник в данном случае отличается от мирянина только тем, что на нем лежит больший груз ответственности. И Господь с него спросит гораздо больше.

– Приводится также аргумент, что для преображения души как раз и нужно Причастие за каждой Литургией…

– Пастырь должен видеть, растёт его прихожанин духовно или нет. У меня был случай – человек попросил о частом Причастии. Я согласился, но через восемь месяцев сказал, что больше не буду его причащать, потому что он совершенно не изменился и даже стал из-за частого приобщения превозноситься над другими. То есть результат, к сожалению, получился обратным.

– Получается, священник должен смотреть, помогает частое Причастие возрастать или наоборот, становится препятствием, привычкой?

– Да, именно. Бывает, правда, что человек настолько слаб, настолько грешен, настолько порочен, хотя с болью исповедует свою немощь, что причащаешь его, не требуя особой духовной работы, просто чтобы он не впал в большую пагубу. Но до определённого предела, пока он не встанет на ноги, и тогда уже необходимо указать на то, что Причастие должно служить преображению. Мы не просто учимся не грешить, мы стремимся приобрести что-то положительное – большее смирение, терпение, более сосредоточенную молитву. Заботиться нужно и о том, и о другом.

– То есть, вы согласны с позицией, изложенной в проекте документа Межсоборного Присутствия, что вопрос частоты Причастия нельзя регламентировать – это дело духовника и его духовного чада.

– Конечно, жизнь слишком разнообразна. Вспомним общину Сретенского храма в Заостровье. 20 лет там по заветам о. Георгия Кочеткова еженедельно причащались, без частной исповеди и соблюдения поста. Результат – гордыня, обособление, пафос «мы не такие, как все», нападки на архиерея и священнослужителей, ложь и грязь в интернете. Но не возрастание в любви, в молитве, в смирении, в послушании, в милосердии - чего как раз никто не увидел. Механическое частое приобщение само по себе ничего не даёт.

– А, например, на Светлой Седмице, когда можно причащаться ежедневно?

– Насколько я знаю, на Светлой Седмице многие священники дают общее благословение на Причастие тем, кто готовился к нему. Документ чётко говорит об этом. То же самое в Великий пост, особенно на первой седмице – можно исповедоваться во вторник, а причаститься в воскресенье, если ничего серьёзного не случилось…

– Ваш пастырский опыт показывает, что обязательная исповедь и говение перед Причастием необходимы?

– Конечно. Иначе, нарушив одно правило, очень легко уклониться дальше. Даже имея какой-то более или менее серьёзный грех, очень легко убедить себя, что это мелочь. С собой легко договориться. Исповедь – это и проверка своей совести, и действие благодати Святого Духа, очищающей сердце человека. По Святым отцам, если душа не подготовлена, Причастие хуже усваивается. Святитель Иоанн Златоуст приводит в сравнение расстройство желудка, когда и полезная пища приносит человеку вред.

– Говорят, что необязательно вычитывать три канона, только последование. Если человек причащается каждую неделю или раз в две недели, то каждый раз вычитывать каноны тяжело, особенно пожилым людям…

– Если человек болен, его можно благословить на короткое правило, если он сам говорит, что не выдерживает, устаёт и прочее. Ведь и посты мы соблюдаем по силам, не одинаково. Есть гипертоники, есть люди с больной пищеварительной системой, и им благословляются какие-то скоромные продукты, даже в Великий пост. Но отменять пост вообще – это как раз профанация. Вы знаете, сегодня у нас достаточно разнообразных постных продуктов, так что хочется спросить – что мешает поститься?

Радикально, повторюсь, подходить к этому вопросу ни в коем случае нельзя. У каждого свои условия, свои возможности, состояние здоровья. Например, если семья неверующая, человек не может долго поститься, близкие его не поймут.

В целом могу сказать, что нельзя резко опускать границы: сокращать службы, отменять посты, исповедь, молитвенное правило. Это только ухудшит ситуацию. Мы уже видели пример католиков, которые сделали именно это, и в итоге храмы опустели.

Беседовал Михаил Насонов