Агония одиночества. Пневматология страха. Ч. II

Из книги архиепископа Иоанна (Шаховского) "Апокалипсис мелкого греха: Избранные статьи", изданной в серии "Духовное наследие русского зарубежья", выпущенной Сретенским монастырем в 2006 г.

Светлые страхи рождаются от страха Божия. Благоговение, трепет веры и надежды входят в сердце человека острой болью и блаженством светлого страха.

Любящий волю Божию более своей жизни страшится сделать что-либо в мире от себя, а не по Богу, сделать что-либо так значит для него причинить себе мучения. И человек осторожно ходит и наполняет мир только благоуханным медом жизни. Человек страшится греха, но не как внешней, роковой силы, а как чего-то, созвучного своей слабости... «Не введи нас (нашу слабость!) во искушение» (во испытание), «не подвергай ее экзамену», — просит Бога смирившийся человек... «На аспида и василиска наступиши, и попереши льва и змия», — отвечает человеку Бог. Эту истину 90-го псалма знает верная Богу душа и не боится ни тьмы мира окружающего, ни своей. Она боится лишь одного: страшно огорчить любимого! Это — страх учеников Христовых. Человек тогда страшится уже не мучений своей неверности Богу, но — потери этих мучений, страшится мирных и безболезненных для себя нарушений Божественной воли. Это — высший круг страха, вводящий в небесную гармонию духа и эту гармонию в человеке охраняющий. Светлый страх вдохновляет и живит человека своей мукой.

Окрыленный, подъятый этим страхом Божественной любви, человек обретает свободу от греха и освобождается от низших мучений страха.

Опыт «различения духов» (см.: 1 Ин 4, 1) есть опыт и различения страхов. Страх всегда вдохновлен каким-то духом. Темные страхи гнетут, обессиливают, убивают. Светлые страхи собирают душу, очищают, вводят в мир Святаго Духа.

Темный страх есть недостаток любви к Богу и к ближнему. Любящий перестает страшиться.

«Любовь побеждает страх» (см.: 1 Ин 4, 18). Как свобода движения побеждает скованность, так любовь побеждает страх. Чистая, сыновняя отданность человека Богу или братская отданность сердца другому человеку побеждает страх себялюбия, захолаживающий, леденящий сердце. Но это относится только к истинной любви. Неверная, движущаяся страстью или похотью любовь не знает бесстрашия; она не побеждает страха, но усиливает его, так как усиливает самость человека. Даже материнская любовь, одна из высоких и жертвенных любовей этого мира, лишь в одухотворении и возвышении к Богу себя и любимых побеждает естественный страх.

Полное освобождение от естественных и противоестественных страхов достигается только через «освобождение сына» — когда сын, то есть Божий человек, освобождается в самой душе человеческой, и совершает это освобождение Сын Божий. «Освобождение сына» совершается через вытеснение из человеческой души какой-либо страсти и тем самым связанного с нею страха. Иногда всех страстей и всех страхов. Тогда все тени уходят из души; и даже тени теней ее покидают.

Святитель Иоанн Златоуст говорил, что для него ужаснее вечных мук было бы увидеть кроткий лик Господа Иисуса Христа, с печалью отворачивающийся от него... Вот психология истинной веры: страх огорчить любимого Господа, не принять с безмерностью Духа Его безмерную любовь.

Ни Иоанн Златоуст, ни другие праведники не были, конечно, свободны на земле от страхов человека, «в мире живущего и плоть носящего». Спутник Павлов, Лука, говорит, что Ангел, явившийся апостолу Павлу на корабле во время ужасной бури, сказал: «Не бойся, Павел, тебе должно предстать пред кесаря». Несомненно, Ангел из своего духовного мира видел, что у апостола был тогда и некий плотский страх. Мы видим далее, как, идя узником по Аппиевой дороге к Риму, престарелый апостол ободрился, увидев тамошних братьев. Так человечно описание этой немощи апостола. И не раз он испытывал беспокойство. «Когда пришли мы в Македонию, плоть наша не имела никакого покоя, но мы были стеснены отовсюду: отвне — нападения, внутри — страхи» (2 Кор 7, 5).

Ветер мира рябил и страхом поверхность этой до конца богопреданной души. Но он не помешал ее апостольскому делу. В этом и открывается сила Божия, действующая в преданной Богу слабости человеческой. Вся красота человека в том, что ничто не в силах удержать его от дела Божиего в мире. Мир ищет «сильных» и их рассеивает, как прах. Творец приближает к Себе «слабых» (в их собственном сознании), так как только правдиво осознавший себя слабым, нуждающимся в силе Божией человек может принять силу Божию.

Человек страшится умирать в Боге, до конца посвящать себя и все Богу. Но ему не надо пугаться ни мнимой великости своих усилий и жертв на путях к Богу, ни своих слабостей, ни страхов на этих путях. Через все эти бездны переносится человек силой Божией, когда это надо для дела Божьего и человеческого в мире.

А не надо, и человек вновь стоит у бездны своей, бессильный и блаженный в своем бесстрашном ничтожестве.

Верная и в желании верности пребывающая душа остается всегда в светлой настороженности, она боится не узнать воли Божией или, зная ее, в чем-либо изменить ей. «Не введи нас во искушение» — молитва всех правдиво сознающих возможность своего невнимания, своей рассеянности, своего увлечения второстепенным и своего падения. Но чувство своей слабости у христианина никогда не переходит в inferiority complex (комплекс неполноценности (англ.). — Прим. ред.). Наоборот, это чувство есть крыло веры, мужества и утверждения в Боге.

Учитывая свою слабость, слабость всех вообще людей и паутинность всего мира, человек ни в чем не полагается ни на себя, ни на что-либо «от мира»; ни в чем земном не утверждает своей последней надежды и в этом никогда не обманывается.

Сила страха Божия рождает в душе отталкивание от зла и влечение к правде. Живущий в свете страха Божия видит в своем сердце все тени. И чем больше вмещает в себе свет Христов, тем яснее видит малейшую свою неверность Богу и горячее ненавидит всякое приближение греха к своему сердцу, справедливо видя даже в малейшем грехе средостение меж Богом и собою. Это постоянное внимание к себе и рождающаяся от познания движений воли своей светлая ненависть к себе совсем не похожи на ту ненависть к себе, на которую способен в отношении себя человек, любящий только самого себя. Есть евангельская ненависть к себе и есть демоническая. Человек, живущий во зле, тоже способен подчас искренно ненавидеть себя, презирать и опасаться сам себя за недостаточное свое совершенство во зле.

Убийца, устрашившийся в совести своей убить свидетелей своего преступления, способен презирать себя за такое «малодушие» и даже «каяться» в нем. Преступник, не сумевший скрыть следов своего преступления, может ненавидеть себя за этот промах. Таких нравственно перевернутых людей, ходящих нравственно «вниз головою», змей зла жалит, конечно, уже не «в пяту», а — в самую голову. Мы видим в мире людей, сознательно приучающих и даже принуждающих себя быть неприветливыми, грубыми, каменными и гордыми с другими людьми (даже иногда особенно с домашними своими); боится тогда человек иметь или даже только показать какое-либо участие к другому человеку. Развитие этого чувства и его техническая организация — современный концентрационный лагерь.

Особенно трудным становится нравственное состояние человека, когда его душа, словно зараженная апокалиптической «трихиной», включается в какое-либо коллективное зло мира. Тогда люди начинают ненавидеть друг друга и истреблять в силу внешних признаков крови, расы, класса, происхождения или в силу различных изменяющихся в мире идей. В коллективном зле нравственная извращенность имеет больше поводов для самооправдания, хотя самооправдание, психологически, не требует обычно никаких поводов.

Не верящий в мир вечных ценностей и реальностей духа, человек боится быть честным («обеднеешь»), искренним («посмеются»), правдивым («обманут»), добрым («будут эксплуатировать») и т.д. Жизнь скрывается под коркой лицемерия, условности. Все делается двоящимся и полуправдивым. Над душами разливается инфернальный свет не от Солнца — Христа, а от фосфора человеческих мозгов и костей.

Вспоминаются большие ночные воздушные бомбардировки городов. Огромная фосфорическая пустыня мертвого света, нечеловеческих огней, адских звуков и одновременно какой-то тишины, лунного безлюдья... Кто хотя бы раз видел нечто подобное, не забудет этого неживого света от «елок смерти», светящих над обреченным местом земли, блеска орудийных молний в зареве взрывов и пожаров. Таков свет мира, противосветящий Христову; это есть одновременно и суд над миром, экстериоризация его неистинных мыслей, желаний — всех полуправд его жизни.

От многих душ в мире тянутся к небу темные струйки копоти страстей — гордости, алчности, злобы, зависти, вожделения. Эта копоть ежедневного бытия сливается над землей в огромное черное облако. Оно распростерто над человеческой жизнью и историей. От него идет по земле тень страха. Этой тени не видят только бесчувственные люди, опьяненные собою, или люди, объятые Божественной любовью...

Продолжение следует…

Православие.Ru рассчитывает на Вашу помощь!
Смотри также
Агония одиночества. Пневматология страха. Ч. IV Агония одиночества. Пневматология страха. Ч. IV
Архиепископ Иоанн (Шаховской)
Духовно истонченная душа способна остро трепетать, приближаясь к высшему миру. Демонический мир ей уже чужд, а ангельский еще не сроден, и близкая к небу душа способна испугаться Ангелов, хотя отличие приближения Ангелов от приближения демонов — именно в отсутствии страхов и нахождении на человека мира, смирения и любви.
Агония одиночества. Пневматология страха. Ч. III Агония одиночества. Пневматология страха. Ч. III
Архиепископ Иоанн (Шаховской)
Первую пре-любовь окружает страх бесславия, бесчестия или неполучения от людей желаемой чести. Это боязнь увидеть невнимание к себе, к своим способностям, талантам, совершенствам. В этом состоянии, как пьяницы вина, люди ищут одобрения себе и признания со стороны других людей, даже тех, к которым они совершенно равнодушны. Художник или политический деятель, свысока относящийся к «толпе» (себя из нее выделяющий), в то же время жадно ищет у этой толпы себе признания и поклонения, боясь не найти этого. От мнения других людей человек часто ставит в зависимость свою жизнь. Здесь одна из тяжких цепей общего рабства.
Агония одиночества. Пневматология страха. Ч. I Агония одиночества. Пневматология страха. Ч. I
Архиепископ Иоанн (Шаховской)
Агония одиночества. Пневматология страха. Ч. I Агония одиночества. Пневматология страха. Ч. I
Архиепископ Иоанн (Шаховской)
Cтрах — агония человечества... Трудно до конца ее понять и совсем нельзя вылечить. Ее можно только исцелить небом или заглушить землею, затормошить суетою, прикрыть заботами; отвлечь только себя можно от этой муки различными стремлениями, планами, надеждами, краткими радостями земли или иной ее болью.

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru

Рассылка выходит два раза в неделю:

  • Православный календарь на каждый день.
  • Новые книги издательства «Вольный странник».
  • Анонсы предстоящих мероприятий.
×