Православие в Исландии: свидетельства наших дней. Часть 2

Часть 1.

Православные исландцы: путь к вере предков

В Православной Церкви Рейкьявика, как и отметил отец Тимофей, почти все прихожане – из числа иммигрантов. Православный исландец или исландка – это пока еще редкое явление. Конечно, о таких единичных случаях нельзя не рассказать, тем более что почти у каждого человека – свой путь к истинной вере.

С православной исландкой Гудрун Анастасией Финнбогадоттир я встретился в день прилета в Рейкьявик, сразу по приезде из аэропорта на городскую автостанцию. Внешне Гудрун Анастасия выглядела строго и немного отстраненно и была по-скандинавски сдержанной, неэмоциональной. Беседовали мы в машине, на которой она приехала к автовокзалу.

Гудрун Анастасия Финнбогадоттир

– Я родилась в нерелигиозной семье, мой отец был противником религии, хотя бабушка и дедушка, наоборот, принадлежали к числу религиозных людей, – рассказала Гудрун Анастасия. – Меня крестили, когда мне было 13 лет, полагаю, не без влияния бабушки. Скажу откровенно: мне это не очень понравилось; думаю, я согласилась на крещение и конфирмацию во многом ради своих родных.

Более того, юная исландка прониклась идеями социализма, считая, что именно через них лежит путь к справедливости. Личные взгляды отчасти определили будущее место учебы: социалистическая Германия. В Лейпцигском университете Гудрун Анастасия учила немецкий и русский языки; здесь же она встретила своего будущего мужа, палестинца (он изучал в Германии медицину). У них родилось двое детей, но их семейная жизнь в полной мере не сложилась: через 20 с лишним лет после свадьбы супруги стали жить раздельно.

– Я осталась с детьми в Париже, работала журналистом, – говорит Гудрун Анастасия. – В 1980-х годах решила писать докторскую диссертацию – о влиянии перестройки на русских писателей. Эта тема меня прямо-таки захватила. В практической части работы требовался конкретный материал, поэтому я поехала в СССР, чтобы провести интервью с писателями. В стране тогда все бурлило, интересное было время. Я смогла поговорить со многими писателями – неординарными, замечательными людьми. Правда, диссертацию так и не написала – перестройка закончилась, СССР распался, и я не видела смысла развивать свою тему. Но я продолжала приезжать в Россию, так как у меня были там друзья.

Зимой 1992 года Гудрун Анастасия получила письмо от знакомого кинооператора: он писал об «интересной теме для исландского телевидения». Речь шла о вновь открытом Ново-Голутвином монастыре в Коломне. Исландской журналистке было интересно пообщаться с молодыми девушками, которые были воспитаны в советской среде, но решили посвятить себя служению Богу.

Проект храма в Рейкьявике

В тот же день к гостье из Исландии пришла одна из монахинь со словами: «Если вы желаете креститься, игуменья Ксения полностью вас поддерживает».

– Меня пригласили на праздник, и я с благодарностью сказала: «Да», – говорит Гудрун Анастасия. – Думаю, я поняла в тот момент, что мой отказ будет означать отвержение всего, что я считала драгоценным, самой жизни. Вера – это взлет, но в то же время понимание, что вы сможете безопасно приземлиться. Да, вам приходится покидать путь, который ранее вы считали приемлемым и комфортным, хотя в реальности этот путь, с множеством компромиссов, вел к духовной катастрофе. Сейчас я все это знаю, но 20 лет назад, в праздник Святой Троицы, Бог даровал мне прозрение и смелость, чтобы решиться на этот полет – полет веры. Я не перестаю благодарить Бога за тот особый и неповторимый день. Меня крестил священник, рукоположенный в сан в тот же день. Игуменья предложила для меня имя Ксения, но я не желала быть иностранкой и попросила другое имя – Анастасия. Священник пошел мне навстречу, хотя все монахини вначале говорили: «Нет, это невозможно».

Исландия. Водопад Гуллфосс

– Если честно, я была шокирована отношением ко мне со стороны окружающих, – признается собеседница. – Они не принимали мою веру – ни французы, ни исландцы (думаю, из-за их общей нерелигиозности). А мои церковные знакомые казались закрытыми в своих догмах. Я чувствовала себя одинокой. К счастью, священник в южной Франции – отец Михаил (француз, перешедший в Православие) – смог меня понять. Поэтому после трехлетнего проживания в Сален де Жиро я духовно окрепла.

В 2005 году Гудрун Анастасия вернулась в Исландию, уже окончательно. Правда, в церковь стала ходить не сразу. Отдельные моменты ей не нравились; в беседе со мной она упомянула о своих сомнениях. Речь, в частности, шла об исландских жертвователях, помогавших оплачивать аренду здания для прихода в 2006–2008 годах.  

– Сейчас я хожу в церковь регулярно и считаю отца Тимофея очень хорошим священником, – замечает Гудрун Анастасия. – Правда, мои родственники остаются нерелигиозными людьми, а я сама явно не миссионер. В Исландии сильны антицерковные настроения. Мои сыновья получили образование во Франции – тоже одной из самых нерелигиозных стран. В Исландии религиозные люди, как правило, сектанты.

– Но возможно ли обращение исландцев в Православие? Или это нереально?

– Не думаю, что нереально. Знаю одного молодого исландца, он сейчас живет в США. В свое время этот человек искал истинную Церковь и после посещения лютеранских, католических и православных приходов выбрал Православие. Хорошие люди находятся в поиске. Другое дело, что наша община пока очень маленькая и в ней много иностранцев. Поэтому исландцы думают, что Православие предназначено только для русских, греков и т.п. Надеюсь, ситуация изменится, когда мы построим храм. Тем более что часть служб переводится на исландский. Я сама перевожу акафист Пресвятой Богородице, а также думаю о переводе объяснений Божественной литургии… Конечно, Исландия – либеральная страна, и с этим тоже нужно считаться.

– Видимо, это дополнительная трудность…

– Да, конечно. Вообще при слове «Православие» (Orthodox) у многих возникают образы людей в черном, образы чего-то очень строгого. Исландцы не знают Православия.

– Но хотят ли они его узнать?

– К сожалению, не так много людей ищет истину. Думаю, люди деморализованы, и пока нельзя сказать, как все изменится.

«Вот, пожалуй, исчерпывающий ответ на мой вопрос», – подумал я. В обществе, где либеральные стандарты (например, однополые «браки») практически стали «нормой», наивно ожидать активного поиска смысла жизни. Да и образ Православия как «иностранной» конфессии тоже непросто изменить. Особенно в лютеранской стране побеждающего секуляризма, каковой является Исландия наших дней.

Линда Анна Йоханнессон

– Я родилась в 1949 году и была третьим ребенком в семье, – рассказывает Линда Анна. – Крестили меня в Лютеранской Церкви, так как в Исландии были только лютеране и католики. После учебы в Швейцарии я работала в Исландии переводчиком, а затем трудилась в «Международной амнистии» – в Англии и Швеции.

По словам моей собеседницы, о Православии она знала только из рассказов своей матери. Первая встреча с Православием реальным произошла, когда Линде Анне было 17 лет. Но впечатления от той встречи остались, увы, не самые лучшие.

– Я была в Копенгагене (Дания) и зашла в Александро-Невскую церковь, – вспоминает моя собеседница. – Конечно, я ничего не поняла, но заметила, что священник говорил громко, словно он был зол. Я испугалась. Потом я спросила у мамы: «Почему же священник был зол?» – но она мне ответила, что такова старая манера проповеди. В любом случае, Православие меня тогда не привлекло, да и людей в храме было немного.

И только спустя 15 лет Линда Анна смогла изменить свое первое мнение о Православной Церкви.

– Это было в Париже, в начале 1981 года, – рассказывает она. – Я побывала на литургии в Александро-Невской церкви на рю Дарю. После службы меня переполняли чувства радости. Мне очень понравилось пение, я ощущала, что происходящее в храме действительно меня коснулось.

Правда, даже столь волнительная и эмоциональная встреча с Православием не изменила религиозную жизнь исландки. Только в 1990 году, переехав на работу в Швейцарию, она начала регулярно посещать православные богослужения. Формально Линда Анна покинула Лютеранскую Церковь Исландии еще в 1981 году, но к Православию не присоединялась.

– Я ездила в русскую церковь в Женеве и в греческую церковь в Шамбези, – говорит она. – Уже тогда думала о переходе в Православие, но священник в женевской церкви с нами практически не общался. Когда же я начала спрашивать прихожан о том, как мне стать православной, одна женщина дала мне совет: поскольку твои предки были православными, тебе нужно просто помочить ноги в воде. Такие странные были у них идеи. В 2004 году я вернулась в Исландию, но поняла, что мне очень не хватает Православной Церкви. Затем одна грузинка рассказала мне о русском приходе и пригласила на освящение храма на Солватлагата – место, где богослужения совершались с 2006 по 2009 годы.

Это был поворотный момент. Линда Анна стала посещать литургии каждое воскресенье. При этом по-прежнему не переходя в Православие.

– Вообще я не чувствовала себя комфортно в Исландской Лютеранской Церкви, – признается моя собеседница. – Это государственная Церковь, все священники являются государственными служащими. Я не ощущала присутствия веры у лютеран, словно какая-то мертвенность там была. Как говорит моя мама, у лютеран воскресенья наполнены не радости, а скорби, будто это время Страстной пятницы. Кроме того, мне не нравилось, что Исландская Церковь не уделяла должного внимания правам человека. Для меня это очень важно.

Тем не менее, переход в Православие откладывался: видимо, столь принципиальное решение давалось непросто. В мае 2011 года, перед приездом архиепископа Марка, отец Тимофей спросил о желании Линды Анны быть принятой в лоно Церкви – через таинство миропомазания, которое мог совершить высокий гость из Москвы.

Прихожане Никольской Церкви в Рейкьявике

Впрочем, по словам моей собеседницы, исландцы почти не интересуются религией, поэтому она мало кому рассказывала о своем возвращении в лоно истинной Церкви. Ее младший брат (лютеранин), узнав о миропомазании, лишь пожал плечами со словами: «Что ж, есть много вещей, которые хуже этого».

– Я словно дар речи потеряла, – вспоминает Линда Анна. – В его устах это прозвучало, как если бы Православная Церковь была чем-то не очень хорошим. Мне кажется, что в Исландии многие люди, формально принадлежащие Лютеранской Церкви, вообще не верующие. Они порой не понимают самого элементарного. При этом лютеранские священники не выступают по радио и телевидению, не пишут статьи, чтобы что-то объяснить. Все это очень плохо.

– Странно, но почему же в Лютеранской Церкви Исландии почти забыто миссионерство? – удивляюсь я.

– Не знаю, – отвечает Линда Анна. – В принципе лютеране стремятся учить о вере в школах, но практически игнорируют средства массовой информации.

Закладной камень на месте строительства Русской Церкви

– Конечно, некоторые исландцы знают о Православии, – говорит моя собеседница. – Все-таки люди ездят за границу, в том числе в Грецию и на Кипр. Иногда исландцы приходят в наш храм. Я думаю, исландцам будет интересна Православная Церковь, особенно после того, как мы построим храм. Многие покидают официальную Лютеранскую Церковь и присоединяются к различным неопротестантским группам.

– Но как же быть с языком богослужений – он ведь непонятен исландцам…

– Я думаю, служб на английском будет достаточно, – отвечает Линда Анна. – Но для нас, я полагаю, важно иметь определенность в финансовых вопросах, в том числе и для обеспечения священника… Кроме того, лично у меня некоторую сложность вызывали другие моменты. Православные ведут себя здесь по-другому, чем в Греции, Франции и Швейцарии. Например, женщины носят платочки. Один раз я спросила у женщины из Латвии (ее голова была покрыта большим плотным платком): «Вы простудились?» – на что она ответила: «Нет, просто в церковь надо приходить с покрытой головой». Наверное, она на меня рассердилась, я же после этого чувствовала себя не очень комфортно. Кроме того, после литургии прихожане обычно общаются друг с другом по-русски – многие из них не говорят по-исландски, а по-английски говорят не очень хорошо. Для меня это создавало некоторые сложности, я чувствовала себя чужой. Хорошо, что у нас есть отец Тимофей – он очень доброжелателен, благословляет меня. Я молилась о том, чтобы он вернулся из отпуска прошлым летом – он тогда уезжал на пять недель, и богослужений у нас не было.

«Как трогательно», – подумал я. Прихожане молятся о своем батюшке, ждут его. Все-таки люди, приходящие в Православие из других конфессий, обычно искренни в вере, ревностны в посещении храма и, как правило, хорошо знакомы с основами вероучения. Наверное, пример православных исландок – хорошее тому подтверждение.