Он был необыкновенным человеком

Мы познакомились с владыкой в мае 1994 года при необыкновенных обстоятельствах. Я собирался уезжать из Болгарии, где работал в посольстве и пришел к своей духовной наставнице игуменье Серафиме в Княжевский монастырь.

Говорю, матушка, у меня заканчивается срок, я должен возращаться в Москву. Когда уезжал из Москвы, я был полный ноль в духовном отношении. И вот четыре года я воспитывался в духовном смысле в монастыре. Возвращаюсь в Москву и в этом огромном городе у меня никого нет, даже знакомых священников, не говоря уже о духовных наставниках. И матушка говорит: «А вы не волнуйтесь. Давайте вместе молиться, и Бог Вам даст духовного наставника, но только смотрите, вам будет дан знак. Вы не пропустите его, отнеситесь ко всему серьезно».

Я был потрясен, когда вышел. На свои молитвы я не уповал, но, зная матушку, как человека святой жизни. Она жила 50 лет в затворничестве в монастыре в Болгарии. Этот монастырь создан архиепископом Серафимом Соболевым, а она была его любимая ученица.

И вот я, потрясенный, ушел от нее и думаю, ну, раз матушка будет молиться, значит, все должно быть хорошо. Не поверите, но на следующий день мне звонит посол, приглашает в кабинет и говорит: «Леонид Петрович, к нам приезжает Патриарх Алексий, а так как в посольстве только вы знаете, когда надо кланяться, когда на колени становиться, то я хочу, чтобы вы вместе со мной поработали с делегацией».

Уже через неделю мы едем на встречу в аэропорт. Я вижу, как спускается по трапу Патриарх, и за ним человек десять в черных облачениях. Мы сразу поехали в Рыльский монастырь, там состоялся молебен перед мощами Иоанна Рыльского, потом трапеза. На столе расставлены карточки, где кто сидит, и напротив моей карточки – карточка епископа Евгения Решетникова. «Точно, знак, – подумал я. Прямо напротив меня Решетников, и я Решетников. Фамилия не такая уж и редкая, но и не частая. Ну, правда, знак, я сразу бросился к нему за благословением, представился, он оказался вятский Решетников, я – белгородский, корни мои из Белгорода. Но сердце твердо говорит, нет, нет, не туда. Я абсолютно обескураженный сел, выпили две-три рюмки ракии, разговор завязался, я что-то стал рассказывать. И смотрю, слева от владыки Евгения сидит архимандрит Алексий (Фролов), и так внимательно-внимательно большими голубыми глубокими глазами все время на меня смотрит. Я думаю, что такое, а он вдруг говорит:

– Леонид Петрович, я вижу, вы церковный человек.

– Да, говорю я, у нас есть церковь, вот и батюшка наш отец Николай сидит.

– И духовный наставник у вас есть?

– Матушка Серафима.

– Да, мы много о ней слышали, но вы совершаете подвиг.

– Какой подвиг?

– Вы современный молодой человек (я выглядел тогда очень молодо, хотя было уже 42 года). И ездите в монастырь к духовному наставнику.

– Чего тут ездить – на окраину Софии, всего 20 минут на машине.

– Нет, нет, это подвиг! Вот когда я был молодым, я из Москвы ездил в село Ракитное Белгородской области к своему духовному наставнику.

И тут у меня мурашки по коже.

Я уже все понимаю. Ракитное – это родовое гнездо Решетниковых!

– Вы после трапезы подойдите ко мне.

Я еле-еле досидел. Уже смеркалось, когда мы вдвоем вокруг храма начали ходить, где мощи св. Иоанна Рыльского в Рыльском монастыре. На первом круге он говорит: «Леонид Петрович, чтобы наш разговор состоялся, скажите у меня такое впечатление, что вы не совсем дипломат. Если не можете отвечать, не отвечайте».

Я говорю: «Отец Алексий, ну если уж такой разговор пошел, я действительно, здесь представляю нашу разведку.

– Это хорошо, что вы сказали, тогда у нас разговор получится.

В этот момент я начинаю понимать, что это просто необыкновенный человек. Никому до конца моей деятельности в Болгарии, никому даже в голову не приходило – а я это знаю документально, – что я имею отношение к разведке. А он это просто моментально вычислил. Мы ходили до двух часов ночи, то есть примерно часов пять мы проходили. И мы разговаривали, точнее не разговаривали, а я просто слушал. Владыка говорил всегда вроде бы отвлеченно, не отвечая на прямо поставленный вопрос, но этот вопрос у меня в душе был, и может быть не один, а все десять. И он на все эти десять вопросов ответил. И потом я 19 лет у него исповедовался и причащался, когда я приезжал с женой, с детьми. И эту его духовную проницательность многие его духовные чада подтверждают: ты еще не успел спросить, а он уже тебе отвечает. Он всегда перед исповедью беседовал: усаживал и шел разговор. И в этом разговоре он вдруг начинает отвечать на те вопросы, с которыми ты приехал. Это было просто поразительно, до ухода его в больницу, всегда разговор перед исповедью был таким. И когда ты уже становился на исповедь, оказывалось, что ты уже и исповедовался и получил ответы на свои вопросы. На самой исповеди уже получалось, что он обозначал уже конкретно, как постановка задач: один, два, три. По пунктам коротко, четко и ясно. Как он ощущал те вопросы, которые нас мучили, почему он начинал сам говорить и именно на эту тему, для нас это, конечно, тайна.Я вообще удивительные вещи замечал за владыкой. Бывали случаи, когда говоришь: владыка, такой-то вопрос, такая проблема. Как правило, когда я так спрашивал, он не отвечал сразу, опускал вдруг голову, закрывал глаза… это могло длиться секунд 30 или минуты две, и он потом давал точный ответ. Я вдруг понял, что он молился в это время, и только после молитвы отвечал и благословлял.Я и в Новоспасском монастыре у него исповедовался, и в Костроме. Приходишь на исповедь, он начинает читать общую молитву, и вдруг начинают все иконы звучать: одна за другой… он только иногда повернется, спросит: какая? Понимаете, иконы начинали издавать звуки. Это подтвердят и его духовные чада. Он в последние лет семь-восемь небольшое количество людей исповедовал в музейном зальчике, там было икон много. Иконы начинали звучать. Он не реагировал, но иногда спрашивал, какая? То же самое происходило и в Костроме.

Всегда после встречи с ним, даже если это не была исповедь, а просто разговор, мы выходили от него как на крыльях! Был такой духовный подъем, хотя ты приехал грязный в духовном смысле человек, вроде бы ты и не исповедовался и на тебе все это осталось, и после вроде бы и обычного разговора с владыкой, выходил от него на подъеме, как будто очистился, извините, как будто в баню сходил. И это было постоянно, даже когда он приезжал ко мне домой. И тут уже разговоры были скорее дружеские: чай пили, рядом дети, внучки мои. От этих разговоров оставалось всегда ощущение как от прикосновения к чему-то светлому и чистому. Это подтвердят все, близко знавшие его люди.

На похоронах, по-моему отец Петр сказал, что не все выдерживали этого разговора с ним. Он звал этого человека, человек приходил, какое-то время они общались, и человек начинал удаляться. Мне кажется, что человек удалялся в силу слабости духа своего, то есть ему было тяжело все это воспринимать. Его ум и сердце это отталкивали: для него это было слишком много.

Ведь владыка, как вы знаете, не любил говорить о положении в руководстве страны, о международной ситуации, как практически спасти Россию, какую партию создать, кого выдвинуть в Думу. Он часто к этому относился иронично даже.

Я помню первые наши беседы, когда я вернулся из Болгарии. Это были 1995–1996 годы. Я помню, один раз мы с моим покойным приятелем полковником к нему пришли раззадоренные, что Россия гибнет, надо что-то делать. Он слушал, слушал и говорит:
– Другим занимайтесь. Сердце свое очищайте, а Господь спасет Россию, если люди будут с чистым сердцем. Без вас, без ваших автоматов и пистолетов.

Вы хорошо знаете его любимую фразу: «Не враг силен, а мы слабы». Он всегда это подчеркивал, через какое-то время мы действительно стали понимать это. У нас была небольшая группа военных, которая окормлялась в Новоспасском монастыре (5-6 человек). Он уделял нам особое внимание в прочищении наших мозгов и сердец. И мы через пару лет поняли, что как говорил Александр Невский: «Не в силе Бог, а в правде». Сила силу ломит, и это главное.

Поэтому наш владыка был, конечно, Божий человек, необычный человек в нашем обывательском смысле. Святой человек. В последние годы он мне говорил: Леонид, мы с тобой друзья, ты мой лучший друг. А я все равно себя чувствовал, что я не друг, а сынок. Когда я с ним разговаривал, я всегда чувствовал, что я говорю с отцом, умудренным отцом, а я сын, хоть я и генерал, но я сын. Я даже помню как к матушке Серафиме приехали Вячеслав Клыков, Василий Белов, Юрий Лощиц. Мы пришли, сели, начали говорить, я все на матушку смотрю, смотрю, а потом голову повернул и вижу, что нет ни Клыкова, ни Белова, ни Лощица. Сидят мальчик Слава, мальчик Вася, мальчик Юра. Господь так показал вдруг. Мальчики сидят 13-14-ти лет. И если посмотреть со стороны на меня, когда я с владыкой общался, можно было бы сказать: мальчик Леня сидит, владыка ему что-то рассказывает. Это его духовное превосходство очень сильно ощущалось. Я, хотя и в политике по работе, но я никогда с ним на политические темы не разговаривал. Мне и в голову не приходило начать этот разговор. Только он иногда мог что-то спросить.

Один раз вдруг он позвонил мне в Грецию, когда я там работал. И говорит: поздравляю с победой греческой сборной в чемпионате по футболу. Я никогда за эти 19 лет про футбол ничего не слышал от него. Я от неожиданности потерял дар речи.

Он все эти вещи понимал, что у людей свои слабости, свои увлечения, он относился к ним снисходительно: футбол, театр, кино… Но сам-то он понимал всю мелочность и всею десятистепенность всех эти проявлений, и он на эти темы заводил разговор только тогда, когда кто-то ему пытался доказать, что наряду с православием неплохо еще развивать российский футбол. Господь ему давал дар прозорливости.

Как-то моя супруга с дочерьми от него уходила, и он сказал: «Ну, исповедовались и хорошо, завтра утром приходите на литургию». Жена поправляет: на всенощную и на литургию.

Владыка говорит:

– Ольга, внимательно слушай: завтра утром на литургию. Мы жили тогда в Чертаново. И они не поехали на всенощную. А в полпятого на серой ветке загорелся поезд, был большой пожар. Люди выходили тоннелями и по графику они должны были где-то в это время сесть, чтобы успеть в Новоспасский монастырь.

Однажды засиделись с ним до 11 часов вечера. Я уже собрался уходить. Он на меня смотрит и говорит:

– Леонид, мне как-то не хочется тебя отпускать.

– Ну как? Мне завтра на работу…

– Я очень беспокоюсь. Как приедешь, сразу позвони.

И трижды меня перекрестил.

Я захожу в метро в поезд, открываю газету и слышу дикие вопли, крики, шум, смотрю, над священником склонился огромный детина, размахивает у него перед лицом кулаками, орет на него. Я говорю, мужик, помолчи, чего ты орешь. А для пьяного, это же переориентация. А я тогда был уже в звании генерал-майора, представляю, как я с фонарем огромным под глазом приду на работу. Это в лучшем случае с фонарем. Но пронесло, уклонился от удара. Он ударил в стену вагона, ему стало больно. Мы со священником перешли в другой вагон и я благополучно доехал. Позвонил владыке, говорю все в порядке, доехал. Он спрашивает: ничего не случилось? Я рассказал о происшествии, говорю: человека жалко – руку разбил. Владыка говорит: ничего, поделом ему. То есть даже вот такие вещи он чувствовал.

Когда мне присвоили звание генерал-майора, я ничего об этом не знал, указ был на подписи у Президента. И Владыка неожиданно за три дня до подписания указа (а я даже не знал, что его отправили) звонит и говорит: ну что, раб божий Леонид, скоро праздник, я к вам приеду.

Я говорю: когда?

– Ну, в пятницу рано, в субботу – ничего, а в воскресенье – точно.

Я положил трубку, мы бросились к православному календарю, ничего нет, обычное воскресенье. Жена говорит, что он, наверное, имел ввиду, что приезд владыки для нас всегда праздник, да еще в Чертаново приедет. Он не так часто туда приезжал. На этом и порешили. В пятницу на работе какая-то возня непонятная. Но я понимаю, что речь идет обо мне, но никто ничего не говорит. В субботу наш начальник Евгений Примаков начал меня искать, но не нашел. Мобильных телефонов тогда не было, поэтому меня и не нашли. В воскресенье утром, узнав от помощников, что меня искал Примаков, я позвонил ему. Он сказал: поздравляю, Президент подписал указ о присвоении вам звания генерал-майора. После обеда позвонил владыка и говорит: ну как, рабы Божии, праздник состоялся?

– Состоялся!

– А какой?

– Вот, указ подписан о присвоении звания.

Вот как объяснить? Не могу, но такие случаи часто случались и не только со мной. Еще одно качество было у него. Он никого не осуждал, даже если того, кого не воспринимал, законопослушание в церковном плане у него было очень хорошо развито. Патриарх – это не просто должность – это Божия воля. И если этот человек стал Патриархом, то он для нас и вождь, и учитель, и духовный наставник. Он получает благодать.

Где-то через полгода после того, как избрали нынешнего Патриарха Кирилла, он сказал мне: обрати внимание на лицо Патриарха, как оно сильно изменилось. Он получил благодать! И в отношении вышестоящих и нижестоящих людей он был такой же. Когда я по привычке начинал кого-то критиковать, он говорил: Божий суд есть, а мы всего не знаем. Почему этот человек сделал так, почему по-другому. Он очень любил Патриарха Алексия, и Патриарх его очень любил.

Как-то я его спросил: владыка, вы помните, как мы с вами познакомились?

– Конечно помню!

Я прочитал в книге о Серафиме Тяпочкине, что иногда к отцу Серафиму приезжал будущий владыка Алексей (Фролов), который ездил к своему духовному наставнику в селе Покровка.

– А вы тогда сказали, что ездили в село Ракитное, а на самом деле ездили в соседнее село.

– Представляешь, я хотел сказать, что ездил в село Покровку, а сказал Ракитное. Хотел поправиться и услышал голос: нет, нет, все правильно.

За время болезни, я с ним перезванивался, он даже рукопись моей книги всю вычитал, позвонил, 40 замечаний сделал. Я говорю ему, что 39 замечаний учел, последнее не учел, и не учту. Какое? Ну, где вы вычеркнули «владыка Алексий» и написали «владыка Х» –. Я говорю, владыка, не подчиняюсь. Он говорит: ну хорошо, так и быть.

Он очень любил Лемнос, мы трижды там были с ним. Это его детище, он часто ездил на русские дни на Лемнос, на восстановление русских кладбищ, и всегда уже в январе, феврале он говорил: все, Леонид, уже хочу на Лемнос. Ну, а ехать-то в сентябре.

О своей болезни он сам, конечно, все знал. И тогда нам удалось привести главу Алексия человека Божия из греческого монастыря, где святыняхранится. На это была Божья воля. Он любил эту лавру, и мы трижды там были. Его очень любили монахи монастыря.

Как только им сообщили о тяжком недуге владыки, они обратились ко мне. Мы через Алексея Попова быстро сделали им визы и они привезли в Москву главу Алексия человека Божия. Чтобы оформить принесение такой святыни, уходит по полгода, а они сделали, получилось, за несколько дней.

Мы с этой главой два дня ездили к владыке. Однажды он знаками показал «оставьте мощи со мной», и греческие монахи сидели в коридоре 5 или 6 часов пока владыка молился у главы Алексия человека Божия. Как два ангела прилетели эти монахи, и я их так же воспринимал.

Он всегда говорил: русский народ еще не сказал своего последнего слова. И ты тоже не опускай голову, не пребывай в унынии, ты как часть русского народа тоже еще не сказал своего последнего слова. Он часто говорил это. И я, говорит, вместе с вами. А так, конкретно, о будущем России, он говорил, что все зависит от нас, от русских. Если мы все-таки станем настоящими верующими, искренними, глубокими, православными людьми, не формальными, то будущее России обеспечено. В этом, говорил он, вся причина. Не в противниках, не в США, не во внутренних проблемах страны, а в нас самих. Посмотри вокруг и ты увидишь, что мы сами виноваты во всем.

Он очень почитал Царя-мученика, почитал всю Царскую Семью, у него это было видно и в Новоспасском монастыре, и в Костроме. Он также воспринимал свой перевод в Кострому, потому что Ипатьевский монастырь, в котором он стал наместником – это царский монастырь. Очень почитал своего Небесного покровителя – Алексия человека Божьего, Федоровскую икону, Феодора Стратилата, к ним он часто обращался, молился им. Владыка к тому же нес в себе традиции глинских старцев. Он ездил в Белгородскую область к ним. А потом в Тбилиси, когда часть из них ушла в Грузию. К отцу Виталию, владыке Зиновию. Они в него много вложили.
Он как-то спрашивает меня:

– Леонид, что для тебя Греция?

Я ответил:

– Что для меня Греция – это не так интересно, а что для вас владыка Греция?

– Греция для нас – это гимназия, школа. Они сохранили школу, ведь у нас школа нарушена, разорвана. Какими-то ниточками, через глинцев, через оптинцев эта линия передавалась, но классическое образование в церковном смысле у нас было нарушено. Мы как-то восстанавливаем его через отеческую литературу, но самих носителей очень мало. А у них это не прерывалось, у них так с византийской империи пошло, они дожили до сегодняшнего дня, от одного к другому передавая традицию.

У нас так же получилось, что мы в большинстве своем – первые христиане со всеми вытекающими выводами. Он очень не любил, когда что-то копировали. Увлечение греческой верой, греческой традицией. Он считал, что это неправильно. Надо воспринимать это как азбуку, как грамоту, но традиция должна быть своя, надо ее восстанавливать, не нужны в наших храмах греческие песнопения. В то же время он уважал Грецию как школу, у которой можно научиться и перевести на наш лад, на нашу традицию. Он-то знал нашу традицию. Он был в тесных отношения с отцом Иоанном (Крестьянкиным) и с отцом Кириллом (Павловым), постоянно ездил к ним на исповедь.

Ему очень нравились греческие монастыри, где обычно пять-шесть монахов и старец игумен. Получается семья. Монашеская семья. И такие монастыри часто бывают очень духовными. Когда говорит, очень много монахов, получается уже не очень, по-другому все. Он дважды приезжал, когда я работал в Греции, и мы ездили по таким местам, по небольшим монастырям. Он часто даже клобук снимал, потому что у греков ему это очень нравилось, по простой причине, что это и есть школа.

Мы были с ним в некоторых греческих семьях. Владыку всегда поражало, что вроде бы обычная семья, а у них дома мироточащая икона. Она с XVI века в их семье и с XVI века продолжает мироточить. Приходим в другую семью, а там благоуханная икона и он рассказывает, что она уже четыре столетия с ними, передается из семьи в семью. Это владыку очень сильно воодушевляло. А ведь это были самые обычные люди. Один был торговец, другой – преподаватель в университете.

Эта традиция у нас была пресечена, разрушена, и это сейчас не дает России возродиться. Это уничтожение всего, что было связано с родом, с традицией, с нашими дедами, прадедами, там в Греции все-таки сохранилось и сохраняется. Это производило на него сильное впечатление.

Мы были на Афоне на празднование святого Пантелеймона. В 2010 году там была сильная жара. Служба началась в пять вечера и только утром закончилась. Я человек, в прошлом активно занимавшийся спортом, в 2010 году особенно был крепок, раз пять уходил в келью. Прилягу, отдохну, а владыка, не шелохнувшись, на клиросе пел все время. Пел, стоял, читал. На нем сгорели два клобука от пота, от жары – их перекорежило. Монахи многие стояли вне храма у окошек, потому что в храме находились только герои и владыка Алексий, которому тогда уже было 63 года.

А пел он замечательно, у него был замечательный голос. Когда он учился в семинарии в академии, он постоянно пел в хоре. И никогда не позволял себе спеть дома или еще где-то. Но на Афоне я услышал его замечательный баритон.

Я только сейчас узнал, что тяжелая болезнь владыки дала о себе знать еще в 1992 году. У одного монаха в Новоспасском монастыре было что-то подобное, и он хотел идти на операцию – на трепанацию черепа. Владыка ему сказал: нет, не ходи, молись, молись, молись и отпустит. Монах этот жив, я его недавно видел. И владыка в 1992 году, как мне рассказывали, тоже отказался от какого-то хирургического вмешательства, и отдался воле Божьей и молитве. И она эта штука гадостная всплыла только в конце 2012 года. То есть он проходил с ней 20 лет. Но он виду не подавал.

В последние годы мы были очень близки. И он всех моих троих внучек крестил, венчал моих дочерей. В последний вечер, когда он приехал ко мне переночевать и отправиться затем на Каширку, он был такой же как на этой фотографии. Он улыбался, весь светился. Это был его последний день, когда он появился в миру. Моя жена испекла пирог с капустой, который он очень любил. Он не говорил, какая болезнь у него. Таким и запомнил я его – улыбающимся и сияющим. Уходя он как бы ненароком положил на край стола большие четки. И отвернулся. А я краем глаза это все видел. И он ушел. А у меня на языке вертелось сказать: «Владыка, вы четки забыли». Но что-то меня остановило. И Ольга мне говорит: «Смотри, владыка четки забыл». Я говорю: «Да он не забыл, он их нам оставил». И жена говорит мне: «Значит все, он больше уже не вернется».

Леонид Петрович Решетников, директор Российского института стратегических исследований

Источник: Русь державная

20 января 2014 г.

Псковская митрополия, Псково-Печерский монастырь

Книги, иконы, подарки Пожертвование в монастырь Заказать поминовение Обращение к пиратам
Православие.Ru рассчитывает на Вашу помощь!
Смотри также
«Человек, ищущий спасения, должен жить в храме» «Человек, ищущий спасения, должен жить в храме»
Памяти вл. Алексия (Фролова)
«Человек, ищущий спасения, должен жить в храме» «Человек, ищущий спасения, должен жить в храме»
Памяти владыки Алексия (Фролова)
В храм Владыка вел всех, кому только посчастливилось на жизненном пути встретиться с ним. Истинный монах, молитвенник и аскет, образец доброты, благоразумной строгости и безграничной любви, Владыка для многих стал заботливым отцом и наставником.
«Путь владыки оказался самым прямым…» «Путь владыки оказался самым прямым…»
Виктор Бурдюк
«Путь владыки оказался самым прямым…» «Путь владыки оказался самым прямым…»
Воспоминания об архиепископе Алексии (Фролове)
Виктор Бурдюк
О своей многолетней дружбе с этим замечательным архипастырем читателям портала Православие.Ru рассказывает Виктор Васильевич Бурдюк, издатель, писатель, поэт.
«Братия, главное без суеты» «Братия, главное без суеты»
Памяти вл. Алексия (Фролова)
«Братия, главное без суеты» «Братия, главное без суеты»
Владыка Алексий (Фролов) в воспоминаниях друзей и близких
Один из старейший московских священников так описал владыку Алексия: «Он тратит каждую минуту ЗДЕСЬ, чтобы созидать ТАМ!»
«Подвизайся даже до крови» «Подвизайся даже до крови»
Екатерина Домбровская
«Подвизайся даже до крови» «Подвизайся даже до крови»
Памяти архиепископа Алексия (Фролова)
Екатерина Домбровская
Только в безусловном следовании за Христом человек может обрести свое спасение – об этом не уставал напоминать пастве владыка Алексий.
«Говорят, даже в коме он воздевал руки к Богу» «Говорят, даже в коме он воздевал руки к Богу»
Владимир Щербинин
«Говорят, даже в коме он воздевал руки к Богу» «Говорят, даже в коме он воздевал руки к Богу»
Светлой памяти архиепископа Алексия (Фролова)
Владимир Щербинин
Настоящий раб Божий и великий архиерей. Ему хорошо там, на берегу Божьей реки, а нам будет очень не хватать его здесь, на наших реках Вавилонских…
Памяти Владыки Алексия (Фролова) Памяти Владыки Алексия (Фролова)
Архим. Тихон (Шевкунов)
Памяти Владыки Алексия (Фролова) Памяти Владыки Алексия (Фролова), архиепископа Костромского и Галичского
Слово после Божественной литургии 4 декабря 2013 года
Архимандрит Тихон (Шевкунов)
Владыка Алексий прошел замечательный, ревностный, сосредоточенный на вере во Христа Спасителя путь православного христианина.
Комментарии
Протодиакон Виталий Богданов20 июня 2020, 13:23
В 1996 году владыка Алексий приезжал в Воронеж, не официально. Мой отец тогда был пономарем в Покровском кафедральном соборе, куда владыка заезжал поклониться мощам святителя Митрофана Воронежского. Папа тогда был дежурным и его подвели к владыке под благословение. Обстановка и обстоятельства жизни были такими, что и мечтать о чем-то большем, чем пономарство, было невозможно. Владыка что-то тихо сказал папе. Позже, я узнал, что он сказал ему - а ты будешь священником, Михаил, не унывай. Так и случилось)
Andrey 2 октября 2014, 21:11
Прочитал статью на одном дыхании!!! Спасибо огромное.
marina25 января 2014, 20:22
Спаси Господи за Ваше повествование!Владыка Алексий, действительно знал, с какой проблемой у нему приходит человек!И как жаль,что по духовной лености я лишила себя более частого общения с таким духовным человеком. Помяни Господи во царствии твоем душу раба твоего- Владыки Алексия!
Ольга20 января 2014, 19:09
Все, что о Владыке Алексии вспоминают, как елей исцеляющий для души. Спасибо за нужный и достойный рассказ.
Sergej20 января 2014, 15:56
Uvazjaemii Leonid,ja rad chto v Rossii est takie ljudi kak Vi,no mnogo li vas takih.?
Ka zje Vi serdjukova to promorgali?
Ili Vam glaza zakrili?
Dai to Bog chto bi takih ljudei bilo bolshe.
S prazdnikom Kreshenija Gospodnja.
iuliania20 января 2014, 15:11
благодарю Вас за то, что поделились с нами Божией милостию, явленной вам через Владыку Алексия!!!
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все комментарии будут прочитаны редакцией портала Православие.Ru.
Войдите через FaceBook ВКонтакте Яндекс Mail.Ru Google или введите свои данные:
Ваше имя:
Ваш email:
Введите число, напечатанное на картинке

Осталось символов: 700

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru

Рассылка выходит два раза в неделю:

  • Православный календарь на каждый день.
  • Новые книги издательства «Вольный странник».
  • Анонсы предстоящих мероприятий.
×