Архив RSS Карта сайта
Православие.Ru Поместные Церкви Православный Календарь English version
Православие.Ru
ГОСТЬ САЙТА
ПРАВОСЛАВИЕ.RU 
Гость сайта
 

«Люби Бога и делай, что хочешь»

Интервью с игуменом Сергием (Рыбко)

Первая часть интервью »

— А не может ли получиться следующей ситуации — молодой человек, приходя в Церковь, жаждет подвига, хочет чем-то пожертвовать, хочет отказаться от чего-то во имя Высшего Идеала, а Церковь ему говорит — «не нужно ни отчего отказываться, живи, как жил, только подобрее будь, да на службы ходи...». Такое бездействие, на мой взгляд, напротив, оттолкнет людей от Церкви. Где для них будет подвиг?

— Дело в том, что это уже искусство проповедника — показать молодому человеку, где находится место для подвига, и в чем он выражатся. Молодость привыкла действовать, и порой не думая. Молодой человек ревностен по своей сути. Если он приходит в религию, получает правильные понятия, если его ревность правильно направить, то цены этому не будет. Об этом еще св. Игнатий писал, что большинство святых пришло в монастырь в двадцатилетнем возрасте. Потому что человек с годами становится циничным, и поэтому молодость — самый благоприятный возраст для проведи. Главное, что именно ты сумеешь в эту душу чистую вложить. Если сумеешь героизм христианства показать, тогда он действительно будет героем, делателем, он будет плыть против течения, пойдет против этого мира. Любой христианин герой. Надо направить молодого — но не на то, что бы он не ел и не спал и по тысяче поклонов клал.

В мое время движение хиппи само по себе было движением бунта, протеста против окружающей действительности, но это было вначале. Протест потом переродился в поиск — то есть не просто отрицал какие-то ценности, но начал приобретать новые. В конце всего последовал приход в Церковь — и это было той ценностью, которая явилась итогом этого бунта. Поэтому как в восемнадцать лет я постригся — распрощался с хиппарским прошлым (произошло это где-то в феврале месяце), а в августе я уже работал в храме звонарем и псаломщиком. И вот с тех пор, с девятнацати лет моя жизнь прочно связана с Церковью, и я нигде больше не работал, кроме Церкви.

Поэтому если проповедник искусен, он сумеет зажечь молодого человека этим огнем, показать, что самое героическое — это быть христианином. Даже та же рокзвезда — в ней мало чего героического. Свое отпел, и поехал дальше, толпа поклонниц вокруг. А тут, в Церкви, идеал христианства — это святость и это норма. Жизнь христианина — это святость, установленная Богом. Для многих христиан это перестало быть идеалом, даже некая теплохладность замечается в отношении к Идеалу, но только от этого христианство не умалилось, просто люди не понимают этих вещей, смотрят не туда. Поэтому я всегда говорю: мой идеал — бери от жизни все. Поэтому я стал монахом, потому что в жизни есть не только материальная сторона. На этом строится мое общение с молодежью — что я хочу взять от жизни все. И тут мы находим общее, а потом уже ставим точки над «i» — в чем же заключается это «все».

— Объясните, пожалуйста, ваш принцип?

— Брать от жизни все — для меня это полнота жизни. Полнота жизни и земной и небесной. Мешает этой полноте только порок. Человек состоит из души, тела и духа, поэтому для того, чтобы от жизни взять все, нужно не обязательно, как поросенок? есть, спать и наслаждаться. Тело требует своего, душа своего и дух своего. Если будешь жить, как поросенок, ублажать только тело, полноты жизни не получится, тело будет пресыщено, а душа с духом будут голодать.

— Отец Сергий, вы рассказывали, молодежь вашего времени искренно искала и жаждала найти Истину. Не терпела подделок, не могла успокоиться каким-то суррогатом. Как вы считаете, современный молодой человек, живя в таком материализованном обществе, способен увидеть Истину и пойти за ней? Сможет ли он оторваться от жестких плотских привязанностей и начать служить духу?

Оптина Пустынь. 1993 г.
Оптина Пустынь. 1993 г.
— Способен. Как ни странно, я встречаю очень чистых молодых людей, сохранивших девство, чистоту, как-то инстинктивно, внутренне не приемлющих какой-то нечистоты. Они, может быть, не очень религиозны, их никто этому не учил, но почему-то душа их остается чистой. Таких очень немало. И Господь такую душу Сам призывает к Себе. Каждую душу. Человек совершенно наивно приходит в храм в 19-20 лет, ничего там не зная, однако это очень красивые, удивительные примеры. Есть, конечно, противоположный пример – человек сначала окунается в бездну порока, и только из этой бездны идет к Богу. Кстати, святые отцы указали один из путей к монашеству – человек просто пресытился пороком, грехом и больше просто не видит дальнейшего смысла жизни и резко обращается к жизни духовной. На этот случай есть такие примеры святости – преподобная Мария Египетская – в конце концов, когда она осознала страшную мерзость порочной жизни, она пришла к настоящему, деятельному христианству, к святости. Современный молодой человек просто имеет возможность и так и так жить, и имеет возможность получить все, что хочет. И в России, как показывает статистика, большинство молодых людей по своему мировоззрению православные. Может быть, они не практикующие христиане – но хотя бы их признания уже говорят о поиске человека. Они учатся, не всякий раз имеется возможность в храм ходить, и вынуждены на жизнь себе зарабатывать, и на учебу себе зарабатывать нелегким трудом. Есть и объективные причины того, что молодежь наша пока не воцерковлена – и не научил их никто, и значение непонятного в Церкви не рассказал. Самый большой процент верующих среди возрастных поколений, по всем опросам – до 90% — это молодежь, то есть молодежь — это люди, которых христианская идеология привлекает. Идеалы добра, любви, милосердия, манят их. Тем более ни в коем случае нельзя оставаться бездейственным, когда столько молодых людей, ищущих людей, остаются без опеки.

Батюшка, слушаю вас, и сформировывается мнение, что будто бы вся наша страна наполнена верующими людьми. Неужели в действительности так и есть?

— Заметьте такую вещь – у нас почти все преступники верующие. В моей практике, когда я сталкивался с преступными элементами, меня никогда ни разу не оскорбил ни один зек. Я помню такой случай – впервые попал я на зону в 1991 году. Это была зона особого режима, и строгого режима. Так получилось, что охранник там куда-то делся, и меня зеки сами водили. Где я только не бывал до этого – в институтах, школах, перед какой только аудиторией не выступал, но самое уважительное отношение ко мне, как к священнику, было на зоне. Я настолько был этим потрясен! При чем там молодые ребята – они меня чуть ли не на руках носили: «Батюшка, можно мы ваш портфельчик понесем…» Думаю: сейчас сопрет. А ничего подобного. Даже был такой курьез. Зона особого режима отделена от зоны строго режима полосой. Я иду из зоны строго в особый режим, за мной идет и несет портфель какой-то зек, проходим эту полосу, выходит начальник, обращается к этому зеку: «Иванов, ты что делаешь?». «Я, — говорит, — батюшке помогаю портфель нести». «А ты знаешь, что у тебя побег? Ты вышел с территории своей зоны». «Да я же батюшке помогаю, какой же побег?» «Иди, — говорит начальник, — отсюда, а то я в карцер буду вынужден тебя посадить». Ну в карцер его, конечно, не стали сажать, я тоже вступился за него, ведь не за забор же все-таки он убежал, а тут, рядом.

Дело в том, что христианство востребовано сейчас, и нужно этим пользоваться, нельзя быть пассивными. И в этом отношении священноначалие наше с пониманием относится к малейшим проявлением активности священника. Мне тут недавно награду вручили от имени Святейшего Патриарха, как там объявили «за проповедь христианства среди хиппи, рокеров и панков». Провожу я свою деятельность сейчас более умеренно. Вначале я как-то пытался активно действовать, но потом устал от всякой критики. Например, господин Воробьевский целый месяц меня ругал по «Радонежу», и потом постоянно пытаются лягнуть разные лица. Я думаю, ну что, мне больше всех надо, что ли? Проще всего всегда сидеть, служить и ничего не делать, заниматься приходом и не больше.

Я как-то прекратил этим всем заниматься, и тут меня вызвал владыка Арсений и сказал: «Ты что с молодежью мало работаешь? Иди и проповедуй на рок-концертах — я благословляю. Тебе мое архипастырское благословение. Да, кто-то должен начинать. Кто начинает — тех ругают. И тебя будут ругать — не смущайся, иди, мое тебе такое благословение. Мы, — говорит, — начитались все отца Серафима (Роуза), наше духовенство очень косное. И я тоже начитался. Проще всего повесить бирочку — «сатанизм». А разобраться в явлении — это уже надо потрудиться». Я, честно говорю, был очень удивлен такими словами владыки Арсения: «Иди, трудись и ничего не бойся, я тебе благословляю». Поэтому я сейчас послушание исполняю. И стараюсь я как-то говорить, что вроде бы Святейший Патриарх благословил мою деятельность, раз грамоту дали за нее — но этого люди не понимают, для них почему-то послушания священноначалию не существует. Благословили, и я занимаюсь, и это тяжелый труд, на самом деле. Тяжелейший труд, и плюс такое непонимание со стороны собратьев, которые вместо поддержки только усложняют, утяжеляют эту ношу. Пойдем все равно этим путем, пока Господь силы дает.

— Непонимание может быть от того, что старшее поколение жило и воцерковлялось немного в других условиях?

— Дело не в этом. Приходят люди к Православию — но кто-то воспитан в Нем с самых пеленок, и они очень многого избежали их того, что мы вынесли, пока искали свой путь. Но когда встречаешь духовенство, которые были детьми священников, которые, можно сказать, даром получили веру, то они часто совершенно не понимают многих вещей, не понимают, от чего Господь их избавил. От каких извилистых поворотов и каких ям. Ведь любая яма, любой неправильный поворот, это удар головой, и всегда больно. А их Господь от этого избавил. Все эти «пуритане», все эти «хранители чистоты православия» миллионы молодых людей отталкивают от Церкви. Создают образ Церкви такой примитивный: «Телевизор смотреть нельзя, музыку слушать нельзя» — чисто фанатический образ. Вообще ничего нельзя.

— Только в храм ходить можно...

— Можно, да и то не во все там-то батюшки «неправильные» не тому научат. Да вообще я считаю, что надо это средостение между Церковью и культурой, между Церковью и цивилизацией разрушить. Доказать, что мы не мракобесы. Церковь – это гораздо более глубокое явление, чем то, когда её представляют одним большим «НЕЛЬЗЯ!» Это как раз неправильный взгляд, это извращение христианства. Христианство все освящает – и культуру, и науку, и искусство, и музыку. «Все мне позволительно, но не все полезно» — говорит апостол. Христианство говорит, что мне все можно, но можно до определенных рамок. А словами сплошных запретов просто миллионы отталкиваются от веры и от Церкви. Я поэтому пытаюсь все сделать для того, что молодые люди, которых оттолкнули от Церкви православные «пуритане», обрели какого-то понимающего человека.

Так что моя задача – это средостение между молодыми людьми и Церковью разрушить. Эту стену построили фанатики, у которых ничего нельзя. Которые взяли и огульно объявили рок-музыку сатанизмом, хотя она представляет собой сложное явление. Это моя задача, которую я стараюсь исполнить.

Помню свои первые шаги в храме – мне было как раз 14-15 лет. Очень неловко себя чувствуешь, поскольку ничего не знаешь, ничего не понимаешь, и объяснить некому. Что делать молодым людям, если не кому обратиться, не у кого спросить совета?

— Господь вразумит, не оставит. Он поможет искренним ищущим. Мы, в этом отношении, попали в наш период воцерковления к священникам, прошедшим войну. Это были очень мудрые люди, им все было можно. Я, помню, тогда приходил, садился на пол, как я это делал в общественном транспорте, и слушал богослужение. Ни слова никто не сказал. А скажи мне кто тогда слово – я в Церковь больше бы, может, никогда не пришел.

Помню, какой разговор у нас вышел с моим будущим наместником отцом Венедиктом. Получилось так, что на мою первую исповедь я попал к моему будущему наместнику. Ну я там сел на пол, сижу, жду исповеди. Меня отец Наум к нему отправил. Подхожу. Я исповедь приготовил. Первая моя исповедь в жизни. Он не слушает, начинает: «А ты вообще, в Бога веришь? А как ты себе Бога представляешь? А что такое Троица?» Я был не готов к этому разговору. При чем, зачем этот экзамен? Я в храм ходил до этого около полугода. И катехизис прочитал митрополита Филарета, и был более начитан, чем он себе это представлял. Но чтобы исповедываться, я должен был подготовиться. Но мне отец Венедикт устроил жесткий экзамен, причем, на предмет «свой-чужой». Он говорит мне: «Ладно, подожди, потом мы с тобой поговорим». Стою, жду. А был праздник какой-то в этот день. Я там сидел, сидел — вижу, что конца и края нет этой исповеди, думаю, пойду-ка я лучше помолюсь, да и с батюшкой мы как-то друг друга не поняли. Вот и все — я просто ушел. Эта несостоявшаяся первая исповедь была у моего будущего наместника, а состоявшаяся исповедь была у будущего наместника Данилова монастыря отца Алексия (Поликарпова). Он тогда был иеромонах Алексий. Он меня тогда выслушал, все понял, все простил, посочувствовал — и все, у меня душа пела. Мои грехи – жуткие, страшные, о которых я даже думать боялся, не то, что называть — он мне разрешил, простил, и даже епитимьи никакой не наложил. Он был немного удивлен, меня немного пожурил, сказал, что и как нужно дальше делать. А у меня был праздник, душа просто ликовала и пела. И он помнит меня, даже когда сейчас встречаемся.

Так вот – мы, наше поколение попали к священникам военной поры, которые очень снисходительно к нам относились, очень понимающе. Эти люди прошли школу мудрости. Война — это все-таки очень серьезно. И, поэтому нам было к кому идти. Была Лавра рядом, а первые насельники после её открытия были практически все выходцы из лагерей, или ветераны войны. Там были настоящие духовники, которые сразу же отвечали на твой вопрос. Духовника я там сразу же нашел. Думаю, что и сейчас ищущего человека Господь приведет к хорошему духовнику. Но обязательно нужно читать творения свт. Игнатия Брянчанинова, творения святых отцов и проверять современных проповедников, духовников именно святыми отцами. Прежде всего, я добавлю от себя еще раз, свт. Игнатием. Все тогда очень упростится, легко и просто будет.

— Что, на ваш взгляд, должно обязательно присутствовать в настоящем духовнике?

— Что непременно должно быть в духовнике, так это чистота Православия, чистота веры. Об этом у отцов тоже написано. Св. Варсонуфий Великий, в своем прекрасном «Руководстве в духовной жизни» говорит, что отцы Церкви для духовника собственно, указали всего лишь одно условие — чистую православную веру, без всякой ереси. Кстати, все, кто на меня набрасывается, никто меня никогда не упрекал в ереси. Только то, что я сатанинскую музыку защищаю — это ставят мне в укор, а догматически придраться не к чему. Пока в поврежденности мировоззрения, модернизме, догматическом заблуждении меня никто не мог упрекнуть. Но зато хорошо отыгрываются на моем отношении к рок-музыке.

Причем, все это как-то представлено, что будто бы только и делаю, что сижу на рок-концертах, хотя я посещаю рок-концерты исключительно с целью проповеди, и это бывает раз в несколько месяцев.

Вот последний раз я выступал на ВДНХ, в воскресенье. Мы от нашего издательства принимали участие в международной выставке книгоиздательств. И я предложил устроить концерт на площади перед ракетой, за что нам полцены срезали за участие. И был концерт нашей группы, нас слушало несколько сотен человек, было все замечательно, люди слушали выступление, им аплодировали, я выступал, мне аплодировали. У ребят был простой православный текст, положенный на тяжелый рок —стихи Есенина, стихи иеромонаха Романа (Матюшина) — мне очень понравилось.

А до этого я был в Витебске — туда по благословению Святейшего Патриарха ездил выступать на фестивале «Небо славян». То есть, чтобы просто пойти на концерт «оторваться» — это было со мной последний раз в 1978 году, еще до прихода в Церковь. Я хожу туда работать.

— Как вы думаете, батюшка, что труднее всего преодолеть молодому человеку, прежде, чем переступить порог Церкви?

— Я думаю, именно то, что мне далось легко, поскольку, будучи хиппи, я порвал с обществом и мне было все равно, что обо мне думает большинство. Можно сказать, что современному человеку труднее всего выйти из социума. Есть общепринятые, распространенные взгляды на Церковь, на христианство, то есть в Бога верить можно, а в Церковь ходить — это значит, у тебя уже «крыша поехала». И вот выйти из социума, выйти из определенной группы, которой принадлежит человек — это труднее всего. А когда ты вышел, ты тут же обретаешь другой социум — Церковь, молодых людей, ищущих вместе с тобой.

Но мы-то искали вместе, нам было легко, хоть и социум у меня был другой — хиппи. А среди хиппи, чем ты неординарней мыслишь, тем более тебя уважают. Чем больше наворочаешь идей — философских, религиозных и прочее, тем уважительнее у тебе относятся. Вот это самое трудное для молодого человека — стать непохожим на тот социум, в котором он находится. Для кого поиск Истины дороже, чем мнение других о нем, тот делает этот шаг легко и просто. Для кого важно, что о нем подумают, кто пьет, потому что все пьют, кто курит, потому что все курят, кто морду бьет, потому что все морды бьют, кто наркотики употребляет, потому что все употребляют — вот это глупость есть самая настоящая и натуральная, когда человек не имеет сил себя как-то противопоставить там, где надо, социуму.

А что нужно, чтобы уйти из-под влияния окружающего общества? Мужество, наверное? Решительность?

— Надо любить: любить Бога, любить Истину, иметь какую-то неудовлетворенность теми идеалами, которыми живут эти социумы. Надо взыскать Идеалы высшие, взыскать Бога. Понять, что социум ничего не дает, и тот же социум тебя предаст. Нам, в наше время опять таки общество само помогало выйти к Истине: культура андерграунда, которую чем больше запрещали, тем больше она становилась дорога нам. Об этом есть прекрасная песня Андрея Макаревича:

Те, кому вы верили, и на кого надеялись,
Первые воскликнули «Тону!»
И отправились ко дну
.

Пророческая оказалась песня...

— Да. Песня замечательная. Заканчивается она примерно такими словами:

Моя радость поднимает на мачте мечты
Мой единственный флаг,
А толпа войдет в город твой
И в потоке людском тебя никто и не найдет.

То есть идет противопоставление толпы, социума отдельному человеку. Это разделение — оно было очень яркое. Сейчас труднее.

— Сейчас у людей полная каша в голове.

— Да. Полная каша. Вот эта психология «как все», я её не приемлю, и я считаю, что она как раз и губит человека. Она во все времена для человека, ищущего Бога, была самой губительной. В мусульманстве она дошла до того, что если ты примешь другую веру, тебя могут предать смерти. У нас не так жестоко, но все равно, если ты уходишь от социума, ты «дурак — у тебя крыша поехала».

Интересно, что когда я хипповал, в глазах местных, соседних ребят, которые были комсомольцами, я был дураком. Потом, спустя полтора года, когда все узнали, что я в храме работаю, потихонечку узнали — кто-то, может быть, пришел венчаться, кто-то креститься — постепенно эти слухи расползлись по окрестностям. И тут произошли совершенно для меня непостижимые вещи: я иду из храма, там сидит толпа подвыпивших, человек двадцать. «Что, — думаю, — делать?» А до этого они меня поддевали по-разному, что я, дескать, не свой. Я, значит, иду, они молча расступаются, и тут ко мне подходит их авторитет, и молча мне руку протягивает: «Здравствуй», — говорит. И ко мне стало такое уважительное отношение, когда все узнали, что я работаю в храме. Это был 1980-1981 год. Я был настолько потрясен, что вот этот вот социум, который меня же считал неизвестно кем, пока искал, но когда я нашел, когда приобрел свои твердые убеждения, они сразу ко мне потянулись. Кто-то в душе верил, кому-то бабушка что-то рассказывала, кто-то в армии крестик зашивал. К религии, к Православию отношение было уважительное. Но ни у кого из них не хватало силы пойти в храм, а я начал ходить — и я сразу стал одним из таких не то, чтобы лидеров, но одним из знаменитых людей своего двора: «Вот этот человек, смотрите, он в храм ходит». Вот это было для меня потрясающим открытием.

- Еще хотелось бы узнать Вашу позицию в отношении к тому грузу, который приносит с собой человек, входя в Церковь. Что ему с ним делать — со своими увлечениями, предрасположенностями, пристрастиями? Расстаться или оставить, или как вы выше сказали освятить их светом веры?

- Эта позиция выражена в Евангелии в притче о том, что Царство Небесное подобно книжнику, который износит их своего хранилища новое и ветхое. Не все то золото, что блестит, но и не все, плохо, что человек приобрел до Церкви. Образование, какие-то понятия о добре и зле, какие-то элементы культуры, это не есть плохо, это не есть грех. И человек не только может их принести с собой, он их может развить. Сейчас, как это ни странно, моя общественная деятельность, проповедь строится на тех идеалах, которые я получил, будучи хиппи. На том, что я узнал, понял, на знании этой среды, и вдруг это оказалось востребованно. Это оказалось востребованным, нужным для Церкви. Ведь люди приходят в Церковь через мои слова, потому что я им понятен, понятен молодежи, поскольку не стал забывать, что сам когда-то был таким. Они принимают Православие. И поэтому не надо все спешить отвергать, резать по живому. Но я думаю, что здесь уже дело духовника — не просто каждого человека перекроить по одному шаблону. Каждый человек — неповторимая личность. И вот то, что хорошее в нем есть, не надо отвергать, надо просто воцерковить, освятить. Ведь были же случаи в первые века христианства, когда храмы языческие освящали в православные храмы, мечети освящали в православные храмы. Опять же, святой мученик Иустин Философ говорил, что философия — детоводительница ко Христу. Любой человек исповедует какую-то философию. Философия — это его поиски Истины. И не все там плохо — это мы постепенно что-то понимаем, и что-то оставляем, что-то нет. Потому что все нельзя отвергать. Это только для недальновидных глупых людей — делить мир на черное и белое. Там есть масса разных оттенков. Всему надо дать место в этой жизни, понять, разобраться, а проще всего сатанизмом все объявить — это черное, а это белое. Как и Евангелие говорит, что будут вас убивать, и будут считать, что этим угождают Богу.

- Припоминаются к этой теме слова блаженного Августина «Люби Бога и делай, что хочешь».

- Да, вот это действительно замечательные слова, это настоящая свобода христианская. Она в этих словах и выражена.

- Спасибо Вам, отец Сергий, за то, что смогли найти время для нашей беседы!

- Во славу Божию!

С отцом Сергием беседовал Сергей Архипов

06 / 10 / 2005





Смотри также:

    Гость сайта
     версия для печати

    Также в этом разделе:

    Педагогика в пустыни

    Жить на Земле, как потом на Небе

    Былой России чекан. Часть 2

    Севастополь – Афины

    Былой России чекан

    Победит добрейший

    «В Австралии мы остаемся русскими»

    «Дело протоиерея Алексия Мальцева продолжается и сегодня»

    Русский о русских

    Бизнес и нравственность

    «Здесь, в России, мы ощутили духовную связь со своими корнями…»

    «Жить так, чтобы не ранить другого человека»

    Трансляция в формате RSS 2.0