Тайная школа: миф или реальность?

Во время турецкого господства Церкви удалось выжить. А пока жила Церковь, не могла умереть и греческая нация. Стивен Рансимен

/p>

Период турецкого господства в Греции с XV по конец XIX – начало XX веков был временем суровых испытаний для страны, веры и Церкви, так как любые религиозные и национальные проявления жестоко преследовались иноверным завоевателем. Поэтому трудно переоценить роль Православной Церкви, взявшей на себя в таких нелегких условиях задачу религиозного и национально-патриотического воспитания молодого поколения. Тогда в удаленных горных монастырях и на приходах возникают и получают распространение так называемые тайные школы, где под покровом ночи священнослужители, используя в качестве учебного пособия Псалтирь и другие богослужебные книги, преподавали греческим детям то, за что можно было поплатиться головой. Таким образом, во многом благодаря Церкви в период иноверного ига грекам удалось сохранить свою идентичность. Тем не менее, в последнее время в греческой печати можно встретить разноречивые мнения о тайных школах. Предпринимаются попытки подвергнуть сомнению сам факт их существования, а вместе с ними – роль и деятельность Православной Церкви в течение многовекового турецкого рабства. Поэтому видится целесообразным привести некоторые факты, неоспоримо свидетельствующие о существовании таких школ, и вместе с тем прояснить определенные неясности, которые могут вызывать некоторые вопросы.

Самый важный аргумент тех, кто отрицает существование тайных школ, следующий: турки-османы были терпимы в вопросах веры и образования, а поскольку они не преследовали греков, получавших образование, и вообще своих православных сограждан (рум миллет – народа ромеев), то для чего нужны были в притворах храмов и монастырях тайные школы? На это мы отвечаем: да, из религиозных и административных соображений султаны даровали некоторые привилегии и до определенной степени проявляли терпимость по отношению к своим подданным ромеям, однако в истории были периоды, когда эти обещания не выполнялись. Нельзя говорить о том, что турецкое господство было одинаково тяжелым на всем протяжении своего существования и во всех географических областях. В первые века господства отношение к покоренным было иным, более жестоким, чем в последующее время, когда оно стало более умеренным. Но надо помнить, что исполнение султанских решений и соблюдение прав порабощенных греков на местах целиком и полностью отдавалось на усмотрение местного правителя, завися от степени его религиозного фанатизма и личности в целом. На территории огромной империи, при тогдашних административном положении и способах сообщения, обычным явлением был беспредел местных беев и пашей. Итак, основные указы, касавшиеся веры и образования православных греков, исполнялись неодинаково.

Первые два века рабства были крайне тяжелыми, поэтому до середины ΧVII века не может идти и речи о беспрепятственном отправлении религиозной свободы и получения образования греками. Так, например, в начале XVI века султан Селим I открыто проявлял свою ненависть к христианам, ратуя за насильственное обращение в ислам всех немусульман. В 1537 году Сулейман I издал указ, по которому всякий, подвергавший сомнению слова пророка Мухаммеда, подлежал казни как неверный. С начала ΧVI века при султанском дворе все явственнее возрастает влияние мусульманских фанатиков. Фанатичные ревнителя ислама были резко настроены против всякого образования, которое шло вразрез с учением Корана. Под их влияние, в частности, подпал султан Мурат IV (1623–1640). А в 1711 году сторонники этой идеологии добились конфискации библиотеки визиря Чорлулу-паши и издания запрета на чтение научных книг. Из вышесказанного легко заключить, что если в это время гонениям подверглись даже любители просвещения из мусульман, то положение христиан, желавших свободно преподавать свою веру, историю и национальные обычаи, было несравнимо труднее. В эти темные времена и появилась необходимость в тайных школах. Французский иезуит Ришар в середине ΧVII века писал: «Только представьте себе, что никогда со времен Нерона, Домициана и Диоклетиана христианство не подвергалось таким суровым гонениями, с какими столкнулась сегодня Восточная Церковь» (Ιστορία του Ελληνικού Έθνους. Т. 10. Αθήνα, 1974. C. 150).

C cередины XVII века отмечается явное улучшение в состоянии образования, а покоренные ромеи под эгидой Церкви и на средства благотворителей начинают открывать серьезные учебные заведения. В них преподавались как богословские, так и светские науки, а само образование было построено на энциклопедической и научной основе. Однако в целом воспитывать национальный дух и сознание исторической преемственности эллинизма под мечем угнетателя было нелегко. В своих «Записках», датированных 17 января 1879 года, Вселенский патриарх Иоаким III характеризует этот период как «время отдохновения, когда забрезжила надежда на улучшение». В этот период работа тайных школ, возможно, несколько ограничилась, но не прекратилась полностью, потому что тайное образование было необходимо для усиления жажды к свободе. Историограф Афанасий Комнин Ипсиланти в своем труде «История после падения Константинополя. 1453–1789 годы» (написанном в ΧVIII веке, а изданном в Константинополе в 1870 году), приводит такой случай, относимый им самим к XVIII веку. На каирском базаре он видел 30 000 языков, отрезанных у греков, которые, несмотря на запрет местных властей, продолжали говорить по-гречески. В период, когда османы дозволяли или терпели греческие школы, османский владыка Египта запретил пользоваться греческим языком под страхом урезания органа речи (языка). Как при таких условиях сохранился бы греческий язык, если бы не существовало тайных школ, где учили по Псалтири, Октоиху и другим церковным книгам? Во всяком случае, в XVIII веке гонения по временам случались. Показателен следующий факт: после орловской кампании и зверств, учиненных отуреченными албанцами, святой Косма Этолийский прервал свои миссионерские путешествия и на много лет ушел на Афон.

Современная экспозиция, рассказывающая о деятельности тайных школ в Греции

Итак, тайные школы были необходимы первые два века турецкого господства по причине царившей тогда атмосферы страха и ужаса, а в последующие века, несмотря на смягчение османской политики, они функционировали либо для того, чтобы противостоять антигреческой и антихристианской тактике некоторых турецких администраторов, либо для преподавания предметов, воспитывавших национальное сознание, с целью исполнения давних чаяний греческого народа.

Отрывок из книги французского журналиста Рене Пио «Несчастный Северный Эпир» самым красноречивым образом заграждает уста тем, кто отрицает существование тайных школ. Пио путешествовал по Эпиру в 1913 году, когда эти территории только что были освобождены греческими войсками. Беседуя с греками-эпиротами, он с удивлением узнает о том, что «в эпирские школы не допускались никакие книги, отпечатанные в Афинах, но существовало обязательство все книги приобретать в Стамбуле. Греческая история запрещалась. В такой ситуации была распространена практика давать тайные уроки, где без книг и тетрадей юный эпирот узнавал о матери-родине, учил национальный гимн и стихотворения, знакомился с национальными героями. Жизнь учителей была полностью в руках учеников, ибо, чтобы она прервалась, было достаточно одного лишнего слова или одного доноса. Разве не может не тронуть тот факт, что эти 200 маленьких мальчиков и 250 девочек ходили на дополнительные занятия (хотя дети в их возрасте предпочитают всему остальному игры), говорили о Греции и, возвращаясь домой с сомкнутыми устами, хранили свой энтузиазм тайно в сердце?». Это свидетельство исходит от иностранца, а поэтому свободно от идеологических влияний, господствовавших в Греции после ее освобождения. Оно показывает, что даже за пять-шесть лет до распада Османской империи, наряду с обычными школами, существовали и тайные, целью которых было передать боевой дух и жажду к свободе.

Еще одно интересное свидетельство происходит с многострадального острова Кипр. В 1921 году киприот по происхождению архимандрит Гавриил (Сабатакакис) пишет о событиях на своей малой родине: «Это удивительное развитие национального чувства объясняется, прежде всего, влиянием школ, прессы и Церкви. Воспользовавшись английской оккупацией, кипрский народ устремился к источникам образования, как жаждущий олень к источнику воды. Можно было наблюдать, как жители городов и деревень на собственные средства открывают школы, заботятся о назначении лучших из учителей. Была основана Всекипрская гимназия и прочие школы центральных городов, которые начали ковать греческий характер, направлять учителей в разные деревни, уча уже не Октоиху и Псалтири, не вере, хотя все это было необходимо, но преподавая подвиги древних и новых греческих героев… историю черных дней рабства и, наконец, понятия родины и свободы…» (см.: Κοκκινόφτα Κωστή. Κυκκώτικα Μελετήματα. Λευκωσία, 1997. Т. 1). Этот текст сообщает нам две важные вещи. Во-первых, что греки-киприоты спешили открывать школы всех ступеней только с началом английской оккупации (1878), по всей видимости, потому, что боялись или не доверяли туркам. Организованного греческого образования при турках на Кипре не было, за исключением одной лишь школы Киккского монастыря, и то она начала работать лишь в середине XVIII века. Что же тогда существовало? Об этом нам ясно говорит кипрский священник: училища, где давали элементарные знания с помощью Псалтири, Октоиха. Но где? В обителях и храмах. Когда греки в какой-то местности боялись открыть школу или им в этом препятствовали, они прибегали к помощи священника или монаха. Вот вам и тайная школа!

Некоторые из тех, кто отрицает существование тайных школ, утверждают, что речь идет о мифе, и в свою очередь задают вопрос: почему не сохранились документы эпохи турецкого господства, которые бы свидетельствовали о ведении подобной тайной образовательной деятельности Православной Церковью? Вопрос, конечно, наивный. Если речь идет о секретной деятельности, таившей в себе множество опасностей и могущей повлечь неприятные последствия в случае ее раскрытия турками, было бы преступным безумием, если бы какой-нибудь клирик письменно объявил об открытии тайной школы или какой-нибудь ученый муж перед лицом турецких захватчиков публично заявил о подобной деятельности. Однако после освобождения и основания первого греческого государства (1830) многие ученые и историки записали устное предание о тайной школе, передававшееся из поколения в поколение. В 1842 году протопресвитер Константин Икономос из Икономов в памятной речи, произнесенной в Афинах в честь семьи благотворителей Зосимадов, подчеркивает: «Но Всеблагий Промысл, просветивший повивальных бабок и тайно животворивший еврейских младенцев мужеского пола, подобным же образом устроил и души благих и боголюбивых, и сих не из Египта, но соотечественников и единомысленных, которые в скромных церквях и удаленных обителях, в школах малых и убогих священным учением приводили к жизни отеческий дух пленных греков». А если еще кто-то усомнится и скажет, что Икономос преувеличивает, то есть описание исторических событий, принадлежащее перу Чарльза Такерманна, первого американского консула в Афинах (1867–1874). В своей монографии «Сегодняшние греки» (Οι Έλληνες της σήμερον. Αθήνα, 1877) среди прочего американский дипломат пишет:

«Месяц мой ясный,
Освети мне путь,
В школу я пойду
Получать знания,
От Бога исходящие».

Примерно такую песню распевали греческие дети, шагая во время турецкой оккупации ночью в школу. Песня эта знакома любому греку как тогда, так и сегодня. Отцы, указывая детям на луну, повторяют эти стихи и рассказывают им, как они им помогали в мрачные времена османского господства. Не желая даже в малой степени раздражать своих владык, которые могли помешать их образованию, дети, а нередко и сами отцы, приходили ночью и тайно в дом учителя, где проходили обучение».

По всей видимости, американский консул записал устное предание, которое он слышал из уст многих своих собеседников в уже свободной Греции, ведь у многих из них дедушка или отец обучались в тайной школе. Тем не менее, свидетельства Такерманна, Константина Икономоса, Николая Драгумиса и прочих ученых мужей XIX века опровергаются в относительно недавнем исследовании Алкиса Ангелу «Тайная школа: летопись одного мифа» (Το κρυφό Σχολειό: χρονικό ενός μύθου. Βιβλιοπωλείον της «ΕΣΤΙΑΣ». Αθήνα, 1997), утверждающего, что все они находились под влиянием мифа, распространяемого Церковью и сторонниками консервативной идеологии! Но мнение тех, кто писал в позапрошлом веке, опираясь на недавние живые свидетельства очевидцев времен турецкого господства, имеют намного большую ценность, чем измышления идеологически настроенного, исполненного антицерковных предрассудков автора нашего времени. Интересно, что Ангелу привлекает в качестве основного источника против существования тайной школы работы известного историка XX века Янниса Влахоянниса, который, надо отметить, весьма противоречив. В своей публикации в журнале «Неа эстиа» (1948. Т. 44. С. 1110), озаглавленной «Карайскакис», этот автор приводит стихотворение «Месяц мой ясный…», одновременно признавая, что «во всех тех деревнях, от которых монастырь отстоял далеко, ребенок должен был выходить вместе с другими детьми и до рассвета идти по пустынной местности». То есть даже Влахояннис признает связь песни с обучением греческих детей в монастырях. Ангелу, как и другие противники существования тайной школы, использует свидетельства выборочно и весьма своевольно: те, что подтверждают его мнение, приводит, те же, что противоречат ему, замалчивает.

Подлинное свидетельство существования тайной школы дает топонимика. В разных уголках расселения греков сохраняется предание и живая память о том, что «когда-то здесь действовала тайная школа». Неутомимый исследователь Тасос Грицопулос в своей монографии «Димицанская школа» (Σχολή Δημητσάνης. Αθήνα, 1962) говорит, что народное предание связывает существование тайной школы с монастырем Философа в Димицане, обителью Стратигопула или монастырем Дилиоса на Ионических островах. В то же время топоним Крифо схолио (греч. тайная школа. – А.Ч.) зафиксирован и на острове Иосе Кикладской группы островов, на берегу озера, недалеко от пещеры. Грицопулос отмечает: «Именно сокрытые, но всегда присутствующие эти элементы обнаружил в сознании народа Гизис, создав свою знаменитую картину “Тайная школа”». Филолог и историк Сарантос Каргакос в газете «Эксусия» от 24 марта 1998 года заявляет по этому поводу: «То, что является легендой, не есть неправда». Он поддерживает мнение, что в деревне Вергия в области Лакония есть два места, которые народ называет Крифо схолио. И дополняет: «Разве возможно, чтобы весь народ лгал?». На Крите также сохраняется живое воспоминание о существовании тайной школы в монастырях Фанеромени, Топлу, Кремастон и других.
Некоторые противники тайной школы пытаются вообще отрицать заслуги Православной Церкви в сохранении у порабощенных греков чувства нации. Но их опровергают как факты, так и источники. Французский путешественник и политик Виктор Берар в своей книге «Турция и эллинизм. Путеводитель по Македонии» (греч. издание: Τουρκία και Ελληνισμός. Οδοιπορικό στη Μακεδονία. Αθήνα, 1987) пишет, что в малоазиатской Анталье в середине XIX века он наблюдал такое явление: «В городе христиане говорят только по-турецки и заявляют, что они греки. А за городом магометане, потомки морейских турок, которые во время восстания 1821 года выехали из Мефоны и Короны, говорят только по-гречески». Итак, несмотря на то, что христиане утратили свой родной язык, они осознавали себя православными греками, и даже в таких трудных обстоятельствах с помощью веры и Церкви им удавалось сохранять национальное сознание.

Напрасно определенные лица пытаются отрицать вклад Церкви в подготовку и осуществление национальных чаяний. Их опровергают главные участники событий. Так, в своей книге «Видения и чудеса» (Οράματα και Θάματα. Αθήνα, 1983) Иоаннис Макрияннис пишет: «Святые монастыри, где питались несчастные… от трудов отцов монахов. Это были не западные капуцины, а служители православных монастырей. Они не были лентяями, но работали и правили службу. И во время борьбы за родину в эти обителях проходили тайные советы, собиралось все необходимое для войны, да и собою жертвовали на войне и погибали служители монастырей и церквей».

Другой знаменитый предводитель и очевидец событий восстания, Феодор Колокотронис, по-своему утверждает о поддержке, оказываемой клиром и народом в критические для нации моменты: «Рядом со священником был мирянин, и сидели на одной скамье патриарх и чабан, моряк и ученый, врачи и партизанские вожди, старейшины и купцы» (Рассказ о том, что случилось с греческим народом. – Διήγησις συμβάντων ελληνικής φυλής).

Наконец, стоит подчеркнуть, что Церковь исполняла свой образовательный долг не только при османском иге, но и при других завоевателях греческих земель. Так, при владычестве венецианцев на Ионических островах православные священнослужители и нотарии (нотариусы) обучали грамоте и формировали небольшой слой образованных людей того времени. Только те, кто не знают или намеренно искажают исторические источники и факты из жизни новой Греции, подвергают сомнению национальную, социальную и образовательную роль нашей Церкви. И отрицание тайной школы относится к этой тенденции – все подвергать сомнению. Нашей Православной Церкви не нужна ложь, потому что она пролила свою кровь. Не нужен ей и миф, потому что она может предложить модель поведения, греческую православную модель, которая представляет собой духовное оружие, необходимое греческой нации и в XXI веке.

Поскольку те, кто утверждает, что тайная школа – это миф, представляя обычно розовую картину образования и жизни вообще при господстве турок, мы предлагаем в качестве примера подлинные исторические источники, которые говорят о совершенно противоположном.

«Каждый день видишь факты обращения в ислам в Коринфе, а из жителей города, или, если хотите, деревни, сегодня половина османы. Нам даже рассказали среди прочего, что в прошлом году в ислам обратились три священника» (Spon J. Voyage d’ Italie et du Levant. Lyon, 1688. Т. 2. С. 303).
«Притворы церквей использовались как школы, где священники обучали детей грамоте… В конце прошлого века (речь идет о XVIII веке. – А.Ч.) были созданы греческие школы в Константинополе, Смирне, Кидонии, Янине, на Хиосе, но они просуществовали недолго, потому что турецкая власть по наущению иезуитов все их уничтожила…» (Βυζαντίου Χρήστου. Ιστορία των κατά την Ελληνικήν Επανάστασιν εκστρατειών και μαχών ων συμμετέσχεν ο τακτικός στρατός από του 1821 μέχρι του 1833).

«Из многих стран Востока, которым суждено было быть сокрушенными тяжелой плитой варварства и испытать отчуждение всего национального богатства, первой вкусила несчастье Малая Азия, ранее других утратившая язык предков и связанные с ним национальные богатства. Даже приблизительно в середине XVIII века (1750) нигде в Малой Азии, кроме Смирны и Кесарии, не существовало школ. Везде в Малой Азии царили безграмотность и незнание того, что читают в храмах и что было в употреблении как отеческий обычай» (Δανιήλογλου. Πρόδρομοι της Αναγεννήσεως. Κωνσταντινούπολις, 1865. С. 2–3).

«Такой злой участи подвергся наш некогда блаженный род греков, что едва ли сегодня найдется такой учитель, который будет способен обучить молодежь искусству грамматики» (Софианос Николай. Грамматика. Предисловие. 1544).

«Не видите, как одичал наш род от невежества, и стали мы как звери?» (Косма Этолийский, святой. Поучения).

«В качестве подлинного свидетельства историчности тайных школ я сохранил свидетельство Николая Драгумиса, опубликованное в журнале “Пандора” в январе 1855 года (Т. 5. С. 450 и далее), где автор пишет об отце Марке (1770–1854), что “когда надевал крест на шею и ленту на грудь, то мой отец всегда хвалился тем, что претерпел удары от турка за греческую грамоту”. И добавляет: “Не только в трудах, но и подвергаясь опасности, изучали наши отцы грамоту. Любой, даже самый последний турок, как известно, мог издеваться, взимать налог и убивать последователей Христа. А поскольку школы возбуждали их подозрения… то и учителя, и ученики изыскивали любые способы избежать их гнева. И всякий раз, когда приходили в школу, один из них становился к окну как соглядатай, и повсюду беспокойно поглядывал, и давал другим знак, если видел, что вдали шел осман…”» (Γανωτή Κωνσταντίνου. Το Κρυφό Σχολειό και ποιους ενοχλεί // ΕΚ ΠΕΤΡΑΣ. Αγ. Νικόλαος Κρήτης. С. 1224).

«В местечке Агиос Иоаннис Милопотамос жил в первые 50 лет турецкого завоевания острова (XVII век) командующий янычар Хусейн Бей, который поселился здесь, прибыв из Константинополя. Этот турецкий вельможа греческого происхождения был тайным христианином. Он женился на греческой рабыне, выкупленной им за 100 монет. Его сын Мустафа Хаджи-Хасан Оглу был обучен греческой грамоте монахами Дискурийского монастыря в Милопотамосе. Думаю, что никто не будет утверждать, что турецкий ребенок в открытую ходил в свободную и общественную греческую школу изучать греческую грамоту! Как бы турки потерпели нечто подобное?» (Χριστάκη Γιάννη. Το Κρυφό Σχολειό δε θάβεται // Εκπαιδευτικοί Προσανατολισμοί. 1995).

«Ограничимся рассказом о моем дедушке. Он, родом из небольшой горной деревушки, веками отделенной от остального мира, был священник и умер в почтенном возрасте (думаю, что ему перевалило за девяносто) в 1952 году. То есть он должен был родиться примерно в 1860 году. Он легко писал и читал, но естественно, что не учился в обычной школе, потому что турки разрешили открывать школы только в 1858 году, но их организация и широкое распространение ощутимо запоздали, начавшись только в 1874 году. А в дедушкиной деревне школа открылась только в 1903 году. Когда я, выпускник гимназии, спросил его, где он выучился читать и писать и в какую школу он ходил, он ответил, что ходил в тайную школу Кардамуцы. Кардамуца, для тех, кто не знает, это монастырь, основанный при венецианцах до 1617 года недалеко от Аретийского монастыря. И если последний был хозяйственно-административным центром, поглотив все окружающие обители, то Кардамуца (братия этого монастыря была наиболее образованная) никогда не поглощалась Аретийской обителью, представляя собой “духовный очаг”, где изучали грамоту…» (Επιστολή του συγγραφέως Γιώργου Πρατσίνη // Εκπαιδευτικοί Προσανατολισμοί. 1995).

«“После завоевания нашей страны турками и до начала XVII века все страны, находившиеся под их властью, окутала непроглядная духовная тьма, не исключая и нашу. В то время образование, гонимое жестоким варваром-завоевателем, нашло убежище в монастырях и притворах церквей. Скромные монахи учили греческих детей немногой, но столь необходимой грамоте, ограничивавшейся сухим чтением отрывков из духовных книг и заучиванием наизусть различных молитв” (Арнакский монастырь, местечко Полицани)» (Из доклада Василиса Куцуса, учителя греческого языка из Северного Эпира. Опубликован в газете «2000». Αργυρόκαστρο, 1998. Июнь).

16 июня 1998 года в газете «Кафимерини» было опубликовано следующее письмо, в котором идет речь о работе тайных школ на Додеканесских островах после окончания турецкого владычества, то есть при итальянцах. Его стоит прочесть, потому что в нем доказывается, что национальная роль нашей Церкви не ограничивалась лишь вышеописанными хронологическими рамками.

«В виду того что пишут в вашей газете о тайной школе времен турецкого владычества, позвольте мне дополнительно вкратце рассказать, когда и каким образом во время фашистской оккупации функционировал этот вид школ в провинции Родос. В 1937 году знаменитый Де Веки, один из четырех фашистских руководителей похода и генеральный администратор Додеканесских островов (1936–1940), имея свободное поле для деятельности и пользуясь усилением Италии на международной арене в период между двумя войнами, возводит в систему итализацию всех Додеканесских островов, начав с такой деликатной сферы, как образование. Неприкрыто в июле того года указом правительства отменяется устоявшаяся веками система образования на островах. Все без исключения греческие школы Додеканесских островов были превращены в итальянские, преподаватели уволены, а вместо них прибыли подобранные фашистским режимом фанатики-итальянцы.

В такой жестокой действительности ярким светочем во всем своем величие заблистала греческая изобретательность. Используя стечения обстоятельств, Родосский митрополит Трифон умело и без лишнего шума, пока еще не высохли чернила, которыми был написан указ, утверждавший фашистскую образовательную политику, вырывает в 1938 году у местоблюстителя фашистского режима Додеканесских островов право преподавать по воскресеньям в церквях детям в сельской местности закон Божий (в городе Родос такие школы действовали с 1934 года)… Это разрешение Де Веки дал при условии, что урок будет проходить в церкви, а учителями будут клирики. Параллельно с воскресными школами были организованы византийские хоры, дававшие стимул для привлечения не только в воскресные школы, но вообще в церковь, и не только большого количества детей, но и взрослых. В качестве пособий использовались молитвословы и прочие богослужебные книги. Таким образом, можно сказать, что воскресные школы поистине превратились в тайные школы. На основании этих данных становится ясно, что Церковь в провинции Родос под видом воскресных школ нашла благовидный способ, “дорожку”, чтобы снова открыть, пусть и в ограниченной форме, греческие школы на Родосе и других Додеканесских островах». Вселенский Патриархат одобрил работу воскресных школ и синодальным решением выразил удовлетворение деятельностью митрополита Трифона, а государство после освобождения островов признало выдававшиеся дипломы».

Перевел с греческого Анатолий Чуряков

Воскресные школы на Родосе

Тайная школа на Додеканесских островах во время итальянского владычества

Живая традиция Северного Эпира

Свидетельства с Крита

Свидетельство Николая Драгумиса

А так ли терпимы были османы?